Самой холодной зимой я узнал, что внутри меня — непобедимое лето.
Смотрю в зеркало, а в отражении вижу не себя, а тебя. Так и должно быть. Любящие становятся отражением друг друга. Я не могу без тебя и знаю, ты не можешь без меня. «Вместе навсегда». Повторяй за мной... Помогает.
Давным-давно, в одной далёкой-далёкой стране жил-был жестокий и подлый властитель. И однажды на Рождество этот жестокий и подлый властитель закатил пир горой для королей и королев. И вот один нищий бродяга проник на кухню и решил поживиться пищей.
Бродягу схватили. Жестокий властитель был скуп. Он велел выбросить бродягу на улицу, в морозную ночь.
Но жестокий властитель не знал, что это был необычный бродяга. Этот человек был могущественным волшебником. И он наложил проклятье на злого властителя.
Повинуясь проклятью, властитель исчез, но должен был появляться каждый год за неделю до Рождества. За эту неделю он должен был отдать часть своих сокровищ и пробудить в людях радость и веселье.
Вы можете себе представить, жестокий властитель должен был отдавать и отдавать, всё время отдавать... Пока не начались странности. Он заметил, что радость, которую он отдавал другим, постепенно и незаметно начала овладевать и им самим. Прошло много времени, и ему понравилось это занятие. Из проклятья оно постепенно превратилось в благословение.
Сердце жестокого властителя наполнилось радостью. И тогда начались удивительные события. Например, как только он замечал, что его мешок с золотом и подарками скоро опустеет, тот вдруг наполнялся снова. Такова была сила проклятья.
Это проклятье переходило от поколения к поколению, от отца к сыну, а от моего отца перешло ко мне. Так я и стал Санта Клаусом.
Comme un éléphant son ivoire,
J’ai en bouche un bien précieux.
Pourpre mort!... J’achète ma gloire
Au prix des mots mélodieux.
Я путаюсь поймать время, остановить его, сжать в объятьях, но все тщетно. Оно улетает, уносится. Хвастливо улыбается с высоты, гордится своим превосходством. И я понимаю, что время, по сути, такое же неудержимое, как любовь.
Я любил смотреть, как ты спишь, даже если ты только прикидывалась спящей, когда я возвращался домой за полночь, пьяный в дым; я пересчитывал твои ресницы; иной раз мне чудилось, что ты улыбаешься.
А знаешь, ведь твои «люблю» меня насквозь прожигали,
В твоих руках я забывала собственное имя.
Во мне весна рождалась — внутри я расцветала,
Да только все опало осенью, как листья.
А знаешь, без мысли о тебе я не засыпаю вовсе,
Ты — моя лучшая таблетка / или яд /.
Мой наркотик, моя перевернутая восемь,
Ты — мое море, лучший из тех, что не звонят.
А знаешь, я иногда о тебе вспоминаю.
Что за фальшь? Что за продуманный текст?
И все чаще тебя презираю / проклинаю,
Пытаюсь изо всех сил не смотреть тебе в след.
Я заучила наизусть, что ты по стихии — вода.
Так почему после тебя один пепел?
И где же моря бездонного твоего — глубина?
Я устала в тебе тонуть, если честно.
Я устала от вида 22-ух писем в коробке,
И от каждого замороного о тебя листа.
От тоски, что чувствую, проезжая твою остановку.
И переписок о том, как хотели быть вместе всегда.
Уходи из моей жизни/ мыслей/ стихов,
Забирай все, что есть — и со всей силы беги.
Только прошу, хватит выбрасывать меня на песок твоих берегов,
Себя береги
Так, как не смогла сберечь тебя я.
Есть только двое кому я доверяю; один из них я, второй — не ты.
(Я доверяю только двоим. И из этих двоих здесь только я.)
Cлайд с цитатой