Надежда есть последнее, что угасает в душе человека.
Обычно люди обращаются за советом, — говорил Атос, — только для того, чтобы не следовать ему, а если кто-нибудь и следует совету, то только для того, чтобы было кого упрекнуть впоследствии.
Надежда есть последнее, что угасает в душе человека.
Обычно люди обращаются за советом, — говорил Атос, — только для того, чтобы не следовать ему, а если кто-нибудь и следует совету, то только для того, чтобы было кого упрекнуть впоследствии.
Оттенок таинственности, окутывавшей Атоса, делал еще более интересным этого человека, которого даже в минуты полного опьянения ни разу не выдали ни глаза, ни язык, несмотря на всю тонкость задаваемых ему вопросов.
В его сердце вновь начала расцветать надежда — этот неуничтожимый сорняк человеческой души.
Это правда, — согласился Д’Артаньян, — на мне нет одежды мушкетера, но душой я мушкетер. Сердце мое — сердце мушкетера. Я чувствую это и действую как мушкетер.
– Тебе все равно?
– Все равно… Меня всегда забавляло это словосочетание. Ни одному живому существу не может быть «все равно». Разве что только тому, у кого отняли душу, или у него ее вообще никогда не было. Просто кого–то одно волнует больше, нежели другое. Но все дело в степенях сравнения. Нуля в этих определениях не существует. Поэтому никто не может быть безразличным.
Душа у русских, как известно, широка и глубока, поэтому, когда она изливается, затопляет все живое и неживое.
Нет, я не прячу глаза
И в рукаве туза не прячу
Вот она я вся — помещаюсь в ладонь
Там за следующим поворотом
Будет ли что-то, будет ли кто-то
Кто вернет мне огонь?
Даже если вы кристально честный человек, без веры жить нельзя, ибо вера окрыляет и вселяет надежду.
Я – Великий Инквизитор,
Я избавлю землю от чертей.
Я – Великий Инквизитор,
Охраняю души всех людей.