— Спасибо, что спас мою жизнь.
— Сожалею, что ты чуть не утонула.
— Не стоит. Моя жизнь пронеслась перед глазами, и на половине пути мне стало так скучно, что утонуть было самым ярким событием.
— Спасибо, что спас мою жизнь.
— Сожалею, что ты чуть не утонула.
— Не стоит. Моя жизнь пронеслась перед глазами, и на половине пути мне стало так скучно, что утонуть было самым ярким событием.
«Мы можем спасти лишь самих себя» — сильное утверждение, но, в действительности, никто не может жить совсем один.
— Но ты же всегда говорил: «Не высовывайся». Ты ещё говорил: «Никогда не рискуй собственной шеей ради других». Почему же ты туда полез и спас 54 человека?
— Да, тут я лажанулся.
— Я не могу больше оставаться здесь. Пирс прав, пребывание на земле, среди всех этих людишек... Все эти эмоции — это меня ослабляет.
— Ты будто подралась с десятком людей и бежала целую милю.
— Их было двенадцать. И четыре мили.
— Я к тому, что ты сделала это ради меня. Чтобы спасти меня. Эмоции... Эмоции — это тяжело, но поэтому они делают тебя сильнее. А сейчас... такой сильной я не видела тебя никогда.
Для утопающего важно лишь одно — остаться на поверхности, и ему нету дела до рыб, снующих вокруг.
(Для тонущего человека важно только одно — вынырнуть на поверхность, и ему совершенно безразлично, какова окраска рыб, плавающих вокруг.)
— Ну и где же это огнедышащее животное?
— Внутри. Ждет, когда мы её спасем.
— Я имел в виду дракона, Шрек.
Рыцарям мир не спасти. Они называют одни убийства благими, а другие нет. Как будто на войне возможно какое-то благородство.
Он мечтает о спасении всех и каждого и ведет себя так, будто справится и в одиночку. Можно подумать, у Бога нет других помощников.
— Ты сын Чёрного Рыцаря Спарды. Теперь сможешь остановить Спасителя только ты, Данте.
— Отрастил авторитет — так подтверждай.
— Похоже на то.
— Данте, моя последняя просьба. Спаси их, Кирие и Неро...
— Обещаю... Как можно отказать в последнее просьбе.