Нюрнбергский процесс (Judgment at Nuremberg) (1961)

— Доктор Вик, вы можете обрисовать нам по собственному опыту положение судьи в Германии до появления Адольфа Гитлера?

— Положение судьи было совершенно независимым.

— А теперь опишите, что изменилось (если изменилось) с приходом к власти национал-социалистов в тридцать третьем году?

— Судьи стали подчиняться чему-то вне объективного правосудия. Они стали подчиняться тому, что было необходимо для защиты страны. В первую очередь судью стало заботить наказание за антигосударственное деяние, а не объективная оценка дела.

0.00

Другие цитаты по теме

— ... Эти люди... Миллионы людей... Я не знал, что до этого дойдёт. Вы должны мне поверить!

— Герр Яннинг, до этого дошло, когда вы впервые приговорили к смерти человека, зная, что он невиновен.

Мы не должны выходить за рамки! Нет, сэр, мы не можем выходить за рамки!.. В Германии нет нацистов! Вы этого не знали, судья? Эскимосы вторглись в Германию и захватили её. Вот как произошли все эти ужасы. Немцы ни в чём не виноваты, это всё чёртовы эскимосы!

Немецкое правосудие было настолько иррационально, что предугадать, какое наказание за каким преступлением последует, не представлялось возможным.

Насколько страшно все это выглядело, свидетельствует заявление немцев, что поляки слишком многое себе позволили. Приход немцев спас жизнь 18 евреям, которым удалось спрятаться во время погрома. Среди них восьмилетний мальчик, который уже был засыпан землей в могиле, но ожил и выбрался из-под земли. […] Таким образом исчезла с лица земли еврейская община, существовавшая в Радзилове на протяжении 500 лет. Вместе с евреями было уничтожено все еврейское в городке: школа, синагога и кладбище.

Другой доктор — Брюс Халстед — был лишен медицинской лицензии, обвинен по 28 статьям и приговорен к тюремному заключению. За что? Он прописывал пациентам натуральные средства от рака вместо химических таблеток фармацевтических компаний. Причем Халстед — не просто доктор, это известный ученый, у него множество книг и сотни статей по медицине. Позже Халстед написал: «Я глубоко убежден в том, что американская система здравоохранения находится на пути к катастрофе, как экономической, так и терапевтической... В нашей стране сформировалась опасная терапевтическая система ценностей, согласно которой пациенту лучше умереть в соответствии с ортодоксальными представлениями, нежели выжить благодаря неортодоксальным методам лечения».

На самом деле, вирус нацизма — он есть в каждом гражданском обществе, и иммунная система, социальная иммунная система гражданского общества, должна его подавлять. Как только слабеет власть, как только слабеют социальные лифты, скрепы и так далее, этот вирус начинает усиливаться и приобретает черты сначала лёгкой болезни, недомогания такого, насморка политического, а потом переходит в затяжную болезнь.

Координатором акции истребления евреев в Едвабне 10 июля 1941 года был тогдашний бургомистр города, Мариан Кароляк. Его фамилия, откровенно говоря, появляется в каждом показании. Кароляк отдает распоряжения и практически все время лично участвует в погроме. Он, несомненно, злой дух едвабненской драмы. Где зародилась идея этого начинания — исходила ли она от немцев (как можно судить по фразе «такой приказ отдали немцы» в сообщении Васерштайна), или это была инициатива снизу городских властей Едвабне, — установить невозможно. Впрочем, вряд ли это имеет большое значение, так как обе стороны легко пришли к взаимопониманию.

Я никогда не представлял правительство Израиля с тех пор, как оставил государственную службу. В отношении отношений Израиля и Украины... На мой взгляд, моё правительство проявляет излишнюю терпимость к проявлениям антисемитизма и возрождению нацизма, к почитанию бывших нацистов на Украине. Это моя личная точка зрения. Но моё правительство иногда делает вещи, которые с моральной точки зрения — я их не принимаю, как, например, — непризнание геноцида армян. Моя страна это не признала, и Соединённые Штаты тоже. Я считаю — это аморально. Такие же элементы есть и в отношениях между Израилем и Украиной.

Совесть как таковая в Германии явно куда-то пропала, причем настолько бесследно, что люди о ней почти и не вспоминали и не могли даже представить, что внешний мир не разделяет этот удивительный «новый порядок немецких ценностей».

Всё произошло очень быстро и внезапно. У него не было ни времени, ни желания получить полную информацию, он даже не знал партийной программы и никогда не читал «Майн Кампф». Просто Кальтенбруннер сказал: «А почему бы тебе не вступить в СС?», и он ответил: «Действительно, почему бы не вступить?» Вот как всё это произошло — просто и без раздумий.