На самом деле, вирус нацизма — он есть в каждом гражданском обществе, и иммунная система, социальная иммунная система гражданского общества, должна его подавлять. Как только слабеет власть, как только слабеют социальные лифты, скрепы и так далее, этот вирус начинает усиливаться и приобретает черты сначала лёгкой болезни, недомогания такого, насморка политического, а потом переходит в затяжную болезнь.
Картошка никогда никого не обижал, за исключением, пожалуй, лёгких душевных страданий, которые причиняла людям его склонность освобождать содержимое их карманов, кошельков и жилищ. Но люди придают слишком много значения вещам. Они облекают предметы лишними эмоциями. Картошку нельзя винить в том, что общество проповедует материализм и потребительский фетишизм.
Милые бранятся, — улыбнулся патлатый, поймав мой взгляд. Я тоже ему улыбнулся. Не знаю, зачем. Просто мне нужны друзья.
Возьми свой самый классный оргазм, умножь это ощущение на двадцать, и всё равно оно будет ***учим жалким подобием.
Насколько страшно все это выглядело, свидетельствует заявление немцев, что поляки слишком многое себе позволили. Приход немцев спас жизнь 18 евреям, которым удалось спрятаться во время погрома. Среди них восьмилетний мальчик, который уже был засыпан землей в могиле, но ожил и выбрался из-под земли. […] Таким образом исчезла с лица земли еврейская община, существовавшая в Радзилове на протяжении 500 лет. Вместе с евреями было уничтожено все еврейское в городке: школа, синагога и кладбище.
Тот я, который измельчает колеса, говорит, что смерть ничем не хуже, чем эта неспособность остановить последовательную деградацию.
Меня так и подмывало процитировать Джонни и сказать, что все мы теперь знакомые, а не друзья. У меня в голове крутилась эта фраза: «Мы все теперь знакомые». Похоже, она выходит за рамки наших личных торчковых раскладов: блестящая метафора нашего времени.
«Мы теряем их», — подумала она. После семи лет они вам больше не принадлежат. Потом, когда вы приспосабливаетесь к ним, что-то происходит в четырнадцать лет. А когда начинается героин, то они уже не принадлежат самим себе. Чем больше героина, тем меньше Метти.
Его глаза увеличились до размера футбольных мячей и смотрели на меня враждебно, но в то же время с мольбой — горькие свидетели моего мнимого предательства.
Координатором акции истребления евреев в Едвабне 10 июля 1941 года был тогдашний бургомистр города, Мариан Кароляк. Его фамилия, откровенно говоря, появляется в каждом показании. Кароляк отдает распоряжения и практически все время лично участвует в погроме. Он, несомненно, злой дух едвабненской драмы. Где зародилась идея этого начинания — исходила ли она от немцев (как можно судить по фразе «такой приказ отдали немцы» в сообщении Васерштайна), или это была инициатива снизу городских властей Едвабне, — установить невозможно. Впрочем, вряд ли это имеет большое значение, так как обе стороны легко пришли к взаимопониманию.
Cлайд с цитатой