— Интересно, кто такой умный написал: «СаТана ЖиФФ»?
— Сатанисты албанцы?
— Интересно, кто такой умный написал: «СаТана ЖиФФ»?
— Сатанисты албанцы?
— Ты знаешь этого недоумка?
— Да, он был моим лучшим другом, а потом мне исполнилось 4.
— Кошмар, эту песню они крутят двадцать раз на дню.
— Форменный садизм. ФОРМЕННЫЙ САДИЗМ!
— Ты только взгляни на этот зад: платонический идеал, не зад, а откровение. Ты посмотри на этот портал жизни, скрывающийся между бёдер.
— Портал жизни?
— Ты не представляешь, какие сны мне про него снились.
— По-моему, мы выдули целую бутылку водки.
— Ты весь вечер кривлялся, как идиот.
— Ну так водка же.
Они ходят в своих дешевеньких украшениях, слямзенных из магазинов, в своих драных джинсах, в своих черных одеждах — как знак принадлежности к некоему тайному обществу. Обществу, куда принимают лишь тех, кто всегда опьянен: дешевым спиртным, дождливой полночью, сексом или поэзией. Тех, кто любит малоизвестные группы, которые делают настоящую музыку; тех, кто ложится не раньше четырех утра и боится заснуть, распираемый страхом и кошмарными снами наяву.
Вот так же, я помню, в советское время,
В последнем припадке, в бессмысленном хрипе,
Бороться взялись с неформалами всеми,
И главной опасностью сделались хиппи.
Они населенью желали добра ведь,
никто не видал безобидней народца,
но было в стране ничего не поправить,
А надо же было хоть с чем то бороться!
Вот так и сегодня: и рейтинг вознесся,
И бабки текут, и безмолвствует паства,
И больше в стране ни за что не возьмешься:
Все либо бессмысленно, либо опасно.
На фоне того шоколадного крема,
Которым нас медиа кормят до рвоты, –
Остались одни непокорные эмо
Да в черную кожу одетые готы.
Найджел по выходным наряжается панком. Его мать не возражает, при условии, что под чёрной майкой он будет носить вязаную жилетку.