А что делает смерть с нашей душой? Какой природой наделяет её? Что берёт у нее или придаёт ей? Куда девает её? Возвращает ли ей хоть изредка телесные очи, чтобы смотреть на землю и плакать?
Если душа существует, неверно было бы думать, что она дается нам уже сотворённой. Она творится на земле, в течение всей жизни. Сама жизнь — не что иное, как эти долгие и мучительные роды. Когда сотворение души, которым человек обязан себе и страданию, завершается, приходит смерть.
Если есть что-либо более страшное, чем плоть, погибающая от недостатка хлеба, так это душа, умирающая от жажды света.
Существуют души, инстинктивно движущиеся к мраку, идущие в жизни не вперед, а назад, непрестанно погрязающие глубже во зле.
Смерть наступает, когда тело теряет жизненную теплоту, и душа — через поры кожи и отверстия в голове — покидает своё телесное пристанище.
А вообще-то я смерти не боюсь. Это естественный, необратимый процесс. Душа наша всё равно остаётся на земле, если она в нас есть.
Особенность тех наказаний, в которых преобладает жестокость, состоит в том, что они вызывают отупение; убивая в человеке его духовные стороны, они превращают его в дикого, а иногда и в кровожадного зверя.
Прежде всего мы отрицаем самую идею примера. Мы отрицаем, что зрелище казни оказывает то действие, какого от него ожидают. Оно играет отнюдь не назидательную, а развращающую роль, оно убивает в народе жалость, а следовательно, и все добрые чувства.
Теперь я знаю, что такое смерть, но бессмертие стало понятнее. Жизнь — не для счастия: в этой мысли заключено великое утешение. Жизнь — для души; следственно, Маша не потеряна.
Cлайд с цитатой