Где нам чужие вериги поднять,
Если и личные наши страдания
Нам не дают ни идти, ни дышать.
Где нам чужие вериги поднять,
Если и личные наши страдания
Нам не дают ни идти, ни дышать.
Язык, подчеркивающий в слове «страсть» его родство со страданием, прав, хотя в повседневном употреблении, говоря «страсть», мы подразумеваем скорее судорожный порыв, удивляющий нас, и забываем, что речь идет о душевном страдании.
Еще вся трепеща и истекая в душе кровью, она мужественно скрывала свои страдания под маской светской любезности.
По большому счёту, каждый из нас должен был бы понимать сам, что жизнь все равно придется прожить со страдающим сердцем, и утешение — целостное, полное, чистое — ожидает человека, но — в жизни будущего века. Мы вроде бы понимаем это... и не понимаем одновременно.
Всегда торопишься быть счастливым. Кто долго страдал, тот с трудом верит своему счастью.