«Я не птица!» Мысль тянула на откровение. Ведь сколько ни насилуй воображение, крылья от этого не вырастут.
Можно быть счастливым, расчищая уличную слякоть. Главное — чтоб об этом никто не догадался. Потому что стоит им раскрыть твою тайну, пиши пропало! Тебя втопчут в ту самую слякоть, позабыв, что по чистому тротуару ходить куда приятней. Обвинят во всех смертных грехах. Начнут пенять на твою гордыню. Толпа снисходительна, лишь пока считает, что она тебя осчастливила.
Главное — оставаться собой. Это великое искусство. Это самое трудное, потому что не требует от тебя никаких усилий. Не нужно никому и ничему подражать, не нужно строить из себя мудреца или корчить недоумка… Понимаешь, о чём я? Надо просто говорить своим голосом и заниматься… э-э-э… любимым делом.
Людям никогда не надоедает смотреть на себя со стороны. Если, конечно, эта сторона не выходит за пределы цирковой арены. Никто не принимает насмешки на свой счёт. Исключительно на соседский. Все радостно гогочут, когда шут, словно слепой котёнок, тычется в дверь, на которой написано «Не влезай — убьёт!», и с ослиным упрямством не замечает ту, где выход. Шут ломится в зеркало, вместо того чтобы обойти его, заглядывает в дуло заряженного ружья — все всхлипывают от смеха. Сие «смехотворное действо» никогда не надоедает, потому что мы и сами ломимся в открытые двери, суём нос куда не следует, набиваем шишки, не делая при этом никаких выводов и не учась на своих ошибках.
Людям никогда не надоедает смотреть на себя со стороны. Если, конечно, эта сторона не выходит за пределы цирковой арены. Никто не принимает насмешки на свой счёт. Исключительно на соседский. Все радостно гогочут, когда шут, словно слепой котёнок, тычется в дверь, на которой написано «Не влезай — убьёт!», и с ослиным упрямством не замечает ту, где выход. Шут ломится в зеркало, вместо того чтобы обойти его, заглядывает в дуло заряженного ружья — все всхлипывают от смеха. Сие «смехотворное действо» никогда не надоедает, потому что мы и сами ломимся в открытые двери, суём нос куда не следует, набиваем шишки, не делая при этом никаких выводов и не учась на своих ошибках.
Да и вообще, разве может один человек понять душу другого? Разобраться по-настоящему? Вот если б я ногу сломал, он бы все бросил. А тут у тебя сердце разрывается от радости – это, знаете ли, скучновато. Слезы переносить легче, чем радость. Радость деструктивна, от твоей радости другому становится как-то не по себе.
Воображение — вот что делает волшебника великим, ибо благодаря ему он может выйти за рамки традиций и за пределы структуры того, что существует ныне, в более высокую область творения самой ткани магии.
С обескураживающей определённостью вы сознаёте, что в жизни главное не деньги, не политика, не религия, не образование, не раса, не язык, не обычаи, а нечто другое, и как вы ни пытаетесь задушить это нечто, на самом деле оно душит вас, иначе вы не были бы так запуганы и не думали постоянно о том, где бы укрыться.
Люди все разные, как птицы в лесу и как звери лесные, и как цветочки на лугу. Одна птица клюет-клюет и никогда сыта не бывает, и глаза у нее жадные и несчастные, а другая птичка клюнет, чивикнет и улетит, и весело ей, летает и поёт.
Я, конечно, не хочу сказать, что ум и печаль – это гири, которые не позволяют нам воспарить над нашей жизнью. Но, видно, это тяжелое, как ртуть, вещество с годами заполняет пустоты в памяти и в душе.
Те самые пустоты, которые, наполнившись теплой струей воображения, могли бы, подобно воздушному шару, унести нас в просторы холодного весеннего ветра.
Пожалуй, ему не хватает проницательности. К сожалению, это относится ко всем мужчинам. Им недостает воображения.
Cлайд с цитатой