Одни боялись Пью, другие — Флинта. А меня боялся сам Флинт.
Я не сомневаюсь, что мы можем победить их, если вы захотите победить.
Одни боялись Пью, другие — Флинта. А меня боялся сам Флинт.
— Вот что случается с тем, кто портит святую Библию, — сказал Морган.
— Это случается с тем, кто глуп, как осел.
— Трелони, сказал доктор, — я еду с вами. Ручаюсь, что Джим — тоже и что он оправдает ваше доверие. Но есть один человек, на которого я боюсь положиться.
— Кто он? — воскликнул сквайр. — Назовите этого пса, сэр.
— Вы, — ответил доктор, потому что вы не умеете держать язык за зубами.
Сильвер прыгал на своем костыле, стучал кулаком по столам и говорил с таким искренним возмущением, что даже судья в Олд Бейли или лондонский полицейский поверили бы в полнейшую его невиновность. Наконец вернулись те двое, которых он послал вдогонку за Черным Псом. Тяжело дыша, они объявили, что Черному Псу удалось скрыться от них в толпе. И кабатчик принялся ругать их с такой яростью, что я окончательно убедился в полной невиновности Долговязого Джона.
— Слушай, Хокинс, — сказал он, — для меня эта история может окончиться плохо. Что подумает обо мне капитан Трелони? Этот проклятый голландец сидел в моем доме и лакал мою выпивку!
На этого Бена Ганна можно положиться? — спросил он.
— Не знаю, сэр, — ответил я. — Я не совсем уверен, что голова у него в порядке.
— Если не совсем уверен, значит, в порядке, — сказал доктор. — Когда человек три года грыз ногти на необитаемом острове, Джим, он не может выглядеть таким же нормальным, как ты или я. Так уж устроены люди.