Мы обнаружили, что тысячи людей страдают острым «московитисом» — состоянием, при котором человек готов поверить в любой абсурд, отбросив очевидные факты. Со временем, конечно, мы убедились, что русские, в свою очередь, больны «вашингтонитисом», аналогичным заболеванием. Мы обнаружили, что в то время, как мы изображаем русских с хвостами и рогами, русские точно так же изображают нас.
Но если природа допускает уродство телесное, почему бы ей не создавать и уродов умственных или психических?
В Советском Союзе писатели — очень важные люди. Сталин сказал, что писатели — это инженеры человеческих душ. ... в Америке у писателей совершенно иное положение — чуть ниже акробатов и чуть выше тюленей.
«До свидания» звучит нежной грустью и надеждой. «Прощай» — коротко и безвозвратно, в этом слове слышен лязг зубов, достаточно острых, чтобы перекусить тонкую связку между прошлым и будущим.
— Должно быть, трудно убивать людей, которых не знаешь и против которых ничего не имеешь.
— А может, наоборот, легко, — сказал Луис.
— Что ж, тоже не лишено смысла. Видишь ли, Луис, есть люди, искренне любящие этот мир, но есть и другие, те, что ненавидят себя и распространяют свою ненависть на всех остальных — их злоба расползается во все стороны, как масло по горячему хлебу.
Иногда сидишь вот так, один-одинешенек, задумаешься, и некому тебе сказать, что правильно, а что нет. Или увидишь чего, но знать не знаешь, хорошо это или плохо. И нельзя обратиться к другому человеку да спросить, видит ли он то же самое. Ничего не поймешь. И объяснить некому.
Выходит, что как художественный фильм — в вакууме, «Движение вверх» никчемен, а идея его мракобесна. Но что же про историчность, о которой так много заявляли авторы и которую требовали от комедии «Смерть Сталина»? Именно в историчности как раз и кроется самое ужасное скотство авторов, и не надо рассказывать про то, что фильм не будет ассоциироваться с реальностью, с такой бесконечной пропагандой, будет, еще как! И скотство заключается даже не в том, что они сняли про совершенно иное событие, а в том, что они подают победу 72 года как чудо и мегаслучайность, причем не только в своем кино, но и в своих репортажах.
— Мы думаем, что если война — единственный ответ, который нам могут дать наши лидеры, значит, мы живем в несчастное время, — И затем мы спросили: — Хочет ли войны русский народ, или какая-то его часть, или кто-то в русском правительстве?
Тут он выпрямился, положил свой карандаш и сказал:
— Я могу однозначно ответить на этот вопрос. Ни русский народ, ни какая-то его часть, ни часть русского правительства не хотят войны. И даже больше того: русские люди пойдут на всё, чтобы избежать войны. В этом я уверен.
Страх постепенно проходил, уступая место обиде — так, наверное, досадует лисица на свою попавшую в капкан лапу. И вдруг Кейл вскочил на ноги. Еще секунду назад он и шевельнуться не смел, и вот вскочил и закричал, тоже совершенно неожиданно для себя.
— Ну, давай, бей, бей! Я не боюсь!
Его крик тоже растворился в тишине. Адам медленно поднял голову. Не поверите, до чего же много на свете таких, кто ни разу как следует не заглянул в глаза своему отцу, и Кейл был один из них. Радужка у Адама была светло-голубая с темными лучиками, уходящими в пучину зрачка. И где-то там, глубоко-глубоко в отцовских зрачках Кейл вдруг увидел свое отражение, словно оттуда глядели на него два Кейла.
— Значит, я сам виноват... — медленно произнес Адам.
Cлайд с цитатой