Мы растим детей, отдавая им всю нашу любовь и зная, что придёт день, когда они нас покинут, и что придётся их отпустить и радоваться, что их жизненный выбор не совпадает с нашим. Это сладостное и в то же время горькое подтверждение того, что нам удалось сделать их взрослыми и самостоятельными.
Я делал все возможное, чтобы моих пятерых детей не душило уважение ко мне; и это мне, я бы сказал, удалось; но что бы вы ни делали и как бы они вас ни любили, они всегда будут смотреть на вас слегка как на чужого: вы пришли из краев, где они не родились, а вы не узнаете тех стран, куда они идут; так как же вам вполне понять друг друга? Вы друг друга стесняете, и вас это сердит. И потом страшно сказать: человек, которого больше всего любят, должен меньше всего подвергать испытанию любовь своих близких: это значило бы искушать бога. Нельзя слишком многого требовать от нашей человеческой природы. Хорошие дети хороши; мне жаловаться не на что. И они еще лучше, если не приходится к ним обращаться. Я бы мог многое рассказать на этот счет, если бы хотел. Словом, у меня есть гордость. Я не люблю отнимать пирог у тех, кому я его дал. Я словно говорю им: «Платите!»
Ты подарила мне столько любви, что смогла кое-что из меня вылепить. На собраниях анонимных разочарованных я скажу, что меня спасла невероятная женщина. Мы были счастливы, а это влечёт некие обязанности по отношению к счастью. Каким бы ни было заданное уравнение, быть вдвоём – значит аннулировать вычитание и сложение. Чем меньше останется от одного или от другого, тем больше останется от нас двоих.
Взрослые и дети — два разных народа, вот почему они всегда воюют между собой. Смотрите, они совсем не такие, как мы. Смотрите, мы совсем не такие, как они.
— Во Франции есть поговорка, — продолжает Марк, — «Проще ослабить болт, чем закрутить». То есть нужно быть очень жестким. Если ты тверд, то сможешь и расслабиться. Но если слаб...»закрутить болт», то есть стать сильнее, будет очень сложно.
Мне кажется, ты боишься счастья, Хоуп. Возможно, тебе страшно, что ты только попробуешь его на вкус, а оно возьмёт и утечёт между пальцами. Но счастье невозможно без риска. Как ты поступаешь, когда тебе хочется получить удовольствие? Идёшь в лабораторию или зубришь в библиотеке. Как работать с такой жаждой изменить мир в сердце и при этом довольствоваться монотонностью жизни? Если ты не готова сделать всё, чтобы раздвинуть стены повседневности, может, ты просто не хочешь быть счастливой?
— Не станешь же ты мне внушать, что сегодня ночью в меня влюбился?
— С таким умом — и такая дурочка? Поразительно!
— Не шути с такими вещами, Джош, у меня всего одно сердце, и мне не хочется, чтобы его растоптали.
Единственная истина состоит в том, что человек чувствует себя живым, пока сохраняет способность восхищаться.
Афишировать все, что делаешь, значит доказывать другим, что твоя жизнь лучше, чем у них.
Не надо стыдиться играть. Детских игр нет.
Зря взрослые говорят, а зазнайки за ними повторяют: «Такой большой, а играет как маленький. Такая большая, а ещё играет в куклы».
Важно не то, во что играть, а как и что при этом думать и чувствовать. Можно умно играть в куклы и глупо и по-детски играть в шахматы. Можно интересно и с большой фантазией играть в пожар или поезд, в охоту или в индейцев и бессмысленно читать книжки.
Cлайд с цитатой