Ты подарила мне столько любви, что смогла кое-что из меня вылепить. На собраниях анонимных разочарованных я скажу, что меня спасла невероятная женщина. Мы были счастливы, а это влечёт некие обязанности по отношению к счастью. Каким бы ни было заданное уравнение, быть вдвоём – значит аннулировать вычитание и сложение. Чем меньше останется от одного или от другого, тем больше останется от нас двоих.
Мы растим детей, отдавая им всю нашу любовь и зная, что придёт день, когда они нас покинут, и что придётся их отпустить и радоваться, что их жизненный выбор не совпадает с нашим. Это сладостное и в то же время горькое подтверждение того, что нам удалось сделать их взрослыми и самостоятельными.
Мне кажется, ты боишься счастья, Хоуп. Возможно, тебе страшно, что ты только попробуешь его на вкус, а оно возьмёт и утечёт между пальцами. Но счастье невозможно без риска. Как ты поступаешь, когда тебе хочется получить удовольствие? Идёшь в лабораторию или зубришь в библиотеке. Как работать с такой жаждой изменить мир в сердце и при этом довольствоваться монотонностью жизни? Если ты не готова сделать всё, чтобы раздвинуть стены повседневности, может, ты просто не хочешь быть счастливой?
Я провожу время так, как хочу, а хочу я одного: быть с тобой каждую секунду, ни одной не потерять, наполниться твоим ароматом, теплом твоей кожи, твоим взглядом, биением твоего сердца. На свете нет места, где бы мне хотелось быть так, как в этой разобранной постели.
— Не станешь же ты мне внушать, что сегодня ночью в меня влюбился?
— С таким умом — и такая дурочка? Поразительно!
— Не шути с такими вещами, Джош, у меня всего одно сердце, и мне не хочется, чтобы его растоптали.
— Иногда невозможно объяснить, что ты к кому-то чувствуешь, просто знаешь, что этот человек заводит тебя туда, где ты никогда не бывал.
— А где ты никогда не бывал до знакомства со мной, Джош Кеплер?
— Рядом с тобой, Хоуп, а это прекраснейшее место, где я бывал за всю жизнь.
Единственная истина состоит в том, что человек чувствует себя живым, пока сохраняет способность восхищаться.
Веришь ты в Бога или нет, мама не может умереть совсем, её бессмертие здесь, в сердце ребенка, которого она любила.
Джош шагнул к ней и обнял её.
Хоуп никогда ни к кому не лезла с поцелуями, и первые её поцелуи бывали по большей части неудачными, она встречала то вялые, то слишком резвые губы, но то, что получилось с Джошем, было... Она искала правильное слово, чтобы описать волну дрожи, пробежавшей по её спине и разбившейся на бесчисленные брызги внизу затылка. Этот поцелуй был воплощением нежности. А именно нежность дарила ей величайшее счастье, потому это качество она ценила превыше всего, ибо оно обещало безупречное равновесие ума и чувств.
Джош посмотрел на неё. Она мысленно умоляла его молчать, не портить словами опьянение первого поцелуя. Он прищурился — и стал совершенно неотразимым — и погладил её по щеке.
Осторожно, ты никогда не была в ладах с одиночеством. Я слишком давно тебя знаю, чтобы ты смогла убедить меня в обратном.
Cлайд с цитатой