Безобразная девочка, печальный шут и старый мейстер в придачу — вот история, способная исторгнуть слёзы у любого.
«Моё войско побольше твоего», — подумала Кейтилин, глядя на них. Целая рать сомнений и тревог.
Безобразная девочка, печальный шут и старый мейстер в придачу — вот история, способная исторгнуть слёзы у любого.
«Моё войско побольше твоего», — подумала Кейтилин, глядя на них. Целая рать сомнений и тревог.
Всем известно, что мейстер получает серебряное звено в своей цепи, если овладевает искусством врачевания, — но люди предпочитают не помнить, что умеющий врачевать умеет также и убивать.
В темницах нет окон и все часы походи один на другой, а для меня теперь всякий час — полночь.
Свежие крысы, конечно, предпочтительнее тухлых, с этим не поспоришь. Пугало то, что эти крысы выглядели аппетитнее, чем большая часть подаваемого в мясных рядах.
История любит героев, история ждёт тебя
За каждым углом с верным средством от всех неудач...
Ему бы чуточку больше юмора, больше жизни — вот то, чего здесь недостаёт. Мрачные места нуждаются в свете, а не в серьёзности.
Возможно, некогда магия была в мире могущественной силой, но теперь это больше не так. Нам осталась разве что струйка дыма, висящая в воздухе после большого пожара, да и она уже тает.
Если за убийство родичей проклинают, что тогда делать отцу, когда один его сын убивает другого?
— При чём же здесь боги?
— Боги создали не только наши души, но и тела — разве не так? Они дали нам голоса, чтобы мы возносили им молитвы. Они дали нам руки, чтобы мы строили им храмы. Они вдохнули в нас желание, чтобы мы и этим способом покланялись им.
— Не забыть сказать об этом верховному септону. Если бы я мог молиться своим мужским естеством, я был бы гораздо набожнее.
Когда действительно накопилось, мы все больше затыкаем смысла между строк, не произнесенных вовремя, даже молчание не лезет в эту бездну, оттого мы молчим так громко, что не перекричать.