Мудрый царь не ищет войны, но он должен быть к ней готов.
Когда война становится бесконечной, она перестает быть опасной.
Мудрый царь не ищет войны, но он должен быть к ней готов.
Войну развязывают не народы, а правители. Не солдат надо винить, а того, кто тащит их на войну.
Вадим Кастрицкий — умный, талантливый, тонкий парень. Мне всегда с ним интересно, многому я у него научился. А вот вытащил бы он меня, раненого, с поля боя? Меня раньше это и не интересовало. А сейчас интересует. А Валега вытащит. Это я знаю... Или Сергей Веледницкий. Пошел бы я с ним в разведку? Не знаю. А с Валегой — хоть на край света. На войне узнаешь людей по-настоящему. Мне теперь это ясно. Она — как лакмусовая бумажка, как проявитель какой-то особенный. Валега вот читает по складам, в делении путается, не знает, сколько семью восемь, и спроси его, что такое социализм или родина, он, ей-богу ж, толком не объяснит: слишком для него трудно определяемые словами понятия. Но за эту родину — за меня, Игоря, за товарищей своих по полку, за свою покосившуюся хибарку где-то на Алтае — он будет драться до последнего патрона. А кончатся патроны — кулаками, зубами... вот это и есть русский человек. Сидя в окопах, он будет больше старшину ругать, чем немцев, а дойдет до дела — покажет себя. А делить, умножать и читать не по складам всегда научится, было б время и
желание...
— Они там совсем рехнулись? Одна тихая ночь означает, что немцы сбежали?
— То есть, они ошибаются?
— Мы потеряли офицера и трех солдат два дня назад. Они чинили проволочное ограждение, мы притащили двоих обратно, но все напрасно.
— Сэр, в штабе уверены, что враг отошел. Есть снимки новой линии с воздуха...
— Заткнись! Три года каждый дюйм этой земли кровью давался и тут вдруг немцы отступили? Это ловушка. Но ничего, вдове дадут медальку посмертно, вот она описается от счастья!
Война убила во мне остатки всех надежд и клочки иллюзий. На войне я по-настоящему повзрослел.
— Как глупо. Ты собираешься отказатся от жизни, которую чудом сохранил на поле боя?
— Именно потому, что она так тяжело мне досталась, я обязан это сделать.
По нашим данным, германские авиационные заводы вместе с заводами в оккупированных странах по изготовлению деталей самолетов производят ежемесячно не менее 2500 боевых самолетов.
Бывает, нет сил, чтобы встать и идти,
И некомy помочь тебе на этом пyти,
И некомy сказать, что все бyдет хоpошо,
Что это только начало, а в начале тяжело.
Hелегко поднять тяжесть опyстившихся pyк,
Особенно тогда, когда тебя пpедал дpyг,
И каждый день пpевpащается в бешеный бой,
И это тоже война, но война с самим собой.