— Хочешь со мной?
— Что?
— Ну, ты пойдешь со мной?
— Куда?
— На край света, например.
— Не могу.
— А он тебе подходит?
— Да!
— Он станет за тебя драться?
— Хотелось бы…
— Хочешь со мной?
— Что?
— Ну, ты пойдешь со мной?
— Куда?
— На край света, например.
— Не могу.
— А он тебе подходит?
— Да!
— Он станет за тебя драться?
— Хотелось бы…
— Что ты сделаешь, когда встретишь её?
— Что я сделаю?
— Ну, да! Что ты ей скажешь?
— Не знаю…
— Ты не знаешь?
— А что мне ей сказать?
— Ну, например: «Моя любимая, я прошел тысячи миль, переплыл реки, пересёк горы, я претерпел страдания и муки, я противостоял искушениям, я шёл за солнцем, чтобы встать перед тобой и сказать: «Я люблю тебя».
Жизнь именно игра, если она красива и счастлива. Конечно, из неё можно сделать всё, что угодно — долг, войну, тюрьму, но от этого она не станет красивее.
— Правда, что ты был влюблен в меня в школе?
— Нет. Честное слово, нет.
— А теперь скажи правду. Мне нужно услышать правду. Лучшего друга, чем ты, у меня никогда не было — ни среди мужчин, ни среди женщин. Об этом знаем только мы вдвоем, ты да я. Как твой лучший друг я хочу знать правду: ты был влюблен в меня в школе?
— Нет, я не был влюблен, это правда. Но это только часть правды. Вся правда в том, что я тебя люблю. Всю жизнь. Начиная с яхт-клуба. Заканчивая этим танцем.
— Не надо заканчивать этим танцем...
— Гея? — Лео покачал головой, — Разве это не Мать Природа? У неё вроде как должны быть цветы в волосах и птички должны щебетать вокруг неё, и олень с кроликом, занимающиеся её стиркой.
— Лео, это Белоснежка, – сказала Пайпер.
— Я просто взываю к твоей человечности.
— Но я не человек.
— Человечность — это не состояние, это... это качество. Макс — машина, но в нем больше человечности, чем в ком-либо.