Бывает, и крика не слышно.
Ее слова прозвучали шепотом на ветру, но были криком сердца.
Бывает, и крика не слышно.
— Ты об этом еще больше пожалеешь... Нет, но скажи, зачем? Зачем?!!! У тебя было бы все — власть, сила, свобода! Ты бы стал первым Королем среди людей! Чего ради ты все это предал? Чего ради ты послал все псу под хвост? Ради этой эльфийской юбки? Так ты получил бы свою девку! Ты мог бы взять ее лишь мечом, потому что даже с Сильмариллом Тингол не отдал бы ее тебе, как ты не отдал бы дочь за трэля! Ты для нее был игрушкой, минутной прихотью, неутомимым в постели жеребцом, каких не водится среди этих полуевнухов-эльфов! Она забыла тебя на следующий день после твоего ухода из Дориата! Берен, ты глупец, ты просрал свой единственный шанс! Почему?
— Саурон, ты не поймешь, — простонал Берен. — Болдог понимал, а ты не поймешь.
— Вот как? И чего же я не пойму?
— Ты родился не от плоти и крови. Будь ты хоть орком, будь у тебя хоть какая-то мать, понял бы. А так — нет. Делай что собирался. Скоро я буду свободен, а ты когда-нибудь захочешь подохнуть — и не сможешь.
Я не такой сильный человек. И мне далеко не все равно, поймут меня или нет. Есть те, кого я хочу понять и самому быть ими понятым.
Нет ничего удивительного в женских воплях, но когда визжит мужчина — а это случается нечасто, — кровь стынет в жилах.
Разговор... оказался более трудным, чем она ожидала. Надо же, сколько сил отнимает у человека чужое непонимание!
Как трудно мне с тобою говорить с другого берега реки,
Ни слов не разобрать, ни разглядеть, что говорят твои глаза.
И под воду yходят дpyг за дpyгом пониманья остpовки,
Все дальше к гоpизонтy отстyпает отчyжденья полоса.