Франц Вертфоллен. Вакцина от идиократии

Литература – не есть книги.

Что такое литература? Это искусство рассказывать истории. Те истории, через которые люди понимают, как им должно жить.

Литература умрет?

Нет. Литература никогда не умрет, сколько будет жить человечество, столько будет жить литература. Она может становиться примитивнее. То есть если люди будут скатываться в австралопитеков, значит, и литература будет скатываться в творчество австралопитеков.

Но умереть она не может.

Потому что вам, мне, вашим детям, вашим правнукам – всем нужно знать, как, собственно, жить. Что делать со своими эмоциями? Как быть счастливым? Или – как взаимодействовать с окружающими. Как вообще общаться?

Людям нужны такие «маячки». Поэтому с литературой всё нормально.

Книги вымирают.

Другие цитаты по теме

Бруно Беттельгейм много писал о том, что мальчикам нужно читать сказки о «плохих» и «хороших» парнях, о борьбе добра и зла. Это помогает им решить собственный внутренний конфликт столкновения хорошего и плохого.

На чужих ошибках по определению учиться невозможно. Каждый в своей жизни совершает только свои ошибки и по-своему их исправляет. Ты с собой из жизни только опыт уносишь, если всю жизнь жить за чужой счет, то и унести будет нечего. Сам себя обворуешь.

ООН и ЮНЕСКО классифицируют культурные памятники как достояние человечества. Не достояние какой-то одной нации, одной страны, одного континента. Нет — как достояние человечества.

Я за то, чтобы и Чингисхан, или Рольф Пешеход, или Рагнар Кожаные штаны, или Кортес, или любая другая такая фигура — они были достоянием ни испанцев, ни монголов, норвежцев. А достоянием человечества.

Потому что это как с вопросом «кто лучшие воины в армии Чингисхана?» — да те, кто хорошо воюют. Всё.

И Кортес, и Чингисхан, и Ганди тот же – все это личности. Их что такими делает — их национальность? То, что Ганди индус, а Кортес испанец? — Нет. Их делает то, что они Ганди и Кортес. Вот так.

Поэтому они как Ангкор — Ват, как великолепные вырезанные из камня многометровые Будды, как вещи из древнеримской или древнегреческого наследия, как Карнак, как Баальбек. Это все что — греческое, римское, сирийское наследие? — Это человеческое наследие.

Это не Чингисхан, который принадлежит только монголам или казахам, или вообще только чингизидам.

Вот нет, Чингисхан — общечеловеческое наследие. Как Людовик 14, как Нерон, как ни странно.

Я считаю, что именно это и даёт шансы нашей цивилизации остаться цивилизацией людей, а не питекантропов.

И это маленькая, но очень важная перемена в голове. Маленький переключатель — «И мы все — люди, и у нас общее наследие».

Вот это изменение в голове — либо человечество его делает, либо оно идёт на (как сказал бы Карл, герой «Безделушки» из 13 века) на ел**к рогатого.

И будет потом сражаться друг с другом как в каменном веке. Думая:

«Что это за странные штуки такие плоские? Но ничего, если ударить вот этим углом этой странной плоской чёрной хрени, так можно и убить»

Вот так люди и будут использовать айпады.

И не через 1000 лет, а через сотню-две. Так что мы либо делаем это изменение в сознании, либо это могила. И ничего лучшего тогда, кроме этого такое обозленное, мелочное, крохотные, сварливое человечество не достойно.

Закончим на приятной ноте. Итог:

Мыслить странами — это не то что, прошлый, это позапрошлый век. Когда у тебя 7 млрд, тебе нужно другое мышление. Тебе нужно мышление:

«Мы все — люди. И каждый может быть тем, кем он захочет. Можно родиться в Японии и влюбиться в норвежскую культуру и да, играть викингов. Можно родиться в Норвегии и влюбиться в Ангкор-Ват. И прекрасно танцевать эти сложные кхмерские танцы лучше, чем люди, которые родились в Камбоджи. Поэтому, пусть каждый будет всем, чем он захочет быть и всем, что он любит.

И любые великие личности, любые великие постройки — достояние каждого из нас пока мы люди, а не черви».

Читать, господа — не глазами по строчкам, и не «на вкус и на цвет», «каждый видит свое»... читать — это себя структурировать, каждая книга стоящая — это операция хирургическая над собой.

Проживание — это разница между дохлой фразой в учебнике истории: «По дороге на Теночтитлан Кортес после нескольких вооруженных стычек заручился поддержкой тласкальцев» и тем ужасом, когда горстка (сотни две) раненных, голодных, дезентерийных испанцев, отбив атаки, днями сидели в окружении нескольких тысяч тласкальцев на последних ресурсах, не сдаваясь, ставя тех в полнейший тупик — неужели боги?

Наука здесь для того, чтобы объяснить вам мир.

Искусство здесь для того, чтобы научить вас с миром взаимодействовать.

Искусство учит вас включать сердце и проживать мир.

Искусство говорит вам, каким нужно быть и как себя нужно чувствовать, чтобы добиться результата.

В искусстве, как и во всех других сферах нет табу.

Нет чего-то, что однозначно плохо и чего-то, что однозначно хорошо.

Нет таких разделений.

Потому что мир — хаос.

Но он может быть контролируемым хаосом, когда у тебя работает сердце и мозг.

Когда ты не обезьяна, а лепишь из себя человека. Со скромностью.

Такие дела.

Все существующие страны в той или иной степени больны, потому что люди в этих странах в той или иной степени больны.

Ты хочешь здоровую страну, тебе надо думать не над политическими механизмами управления. Тебе надо думать, как сделать здоровыми людей.

Вот с этого все начинается.

У тебя не может быть здоровой страны с больными людьми.

Учитывая, как люди относятся друг к другу, насколько они повернуты на себе, насколько они — сперматозоидики, запертые в презервативе своего сознания, я вам говорю: если бы людей друг для друга заменили роботы автоответчики — ох, они бы нескоро это заметили.