Если ты умер, то тебя невозможно воскресить.
Бог жалует тяжкой смертью тех, кого препаче любит. Я вот тоже хочу в муках умереть. Может, мне за то грехи простятся. Много их было...
Если ты умер, то тебя невозможно воскресить.
Бог жалует тяжкой смертью тех, кого препаче любит. Я вот тоже хочу в муках умереть. Может, мне за то грехи простятся. Много их было...
— Жизнь покидает мое бренное тело, но мой ум ясен, как никогда. Король любит мою жену!..
— Что за вздор?
— Это правда. Король Франции хочет отобрать у меня единственное, что я не в силах ему отдать — мою жену. Сир, я тоже люблю Анжелику. И больше собственной жизни ценю своего короля. Вот почему моя жизнь стала для меня совершенно невыносимой и я в бою искал смерти...
— Друг мой...
— Прошу, Ваше Величество, простить мне эту горькую правду. Лишь мое положение дает мне право на откровенность...
Видишь, в этом-то и проблема. Тебя не волнует, что ты можешь пострадать. А знаешь, что я чувствую? Я опустошён! И если ты умрёшь, я буквально сойду с ума. Пойми, смерть не случается с тобой, Лидия, она случается со всеми вокруг тебя, понятно? Со всеми людьми, которые стоят на твоих похоронах, которые пытаются понять, как им жить остаток жизни, уже без тебя!
Я слышал, как люди машинально повторяли похоронные слова, как будто и им не предстояло в своё время играть роль в подобной же сцене, как будто и они не должны были умереть. Но я был далёк от того, чтобы презирать эти обряды. Есть ли хоть один обряд, который человек в своём невежестве мог назвать бесполезным? Они возвращали спокойствие Элеоноре, они помогали ей перейти ту страшную грань, к которой мы все приближаемся, и ощущение которой никто из нас не мог предвидеть. Я удивляюсь не тому, что человеку нужна религия. Меня удивляет то, что он считает себя всегда достаточно сильным, чтобы сметь отбрасывать религию. Мне кажется, что его слабость должна была бы побуждать его признавать их все. В окружающей нас густой ночи есть ли хоть один луч света, который мы могли бы оттолкнуть? Среди увлекающего нас потока есть ли хоть одна ветка, за которую мы могли бы не ухватиться?
Что-то внутри него умерло в тот день. Его разум не выдержал, когда он наблюдал за смертью того человека.
Моя грудь поднималась и опускалась, а всё тело было покрыто мелкими капельками пота, но не исключено, что лорд Алестер и Дарт Вейдер были недалеки от правды. Я-то ведь тем временем уже парила в воздухе крошечной блестящей пылинкой, а моё лицо там внизу невероятно побледнело. Даже губы теперь были серого цвета.
По щекам Гидеона покатились слёзы. От всё ещё изо всех сил прижимал руки к моей ране.
— Останься со мной, Гвенни, останься со мной, — шептал он, и вдруг я перестала всё это видеть и снова почувствовала под собой жёсткий пол, глухую боль в животе и всю тяжесть своего тела. Я хрипло вздохнула, зная, что на следующий вздох сил моих уже не хватит.
Мне хотелось открыть глаза, чтобы последний раз взглянуть на Гидеона, но я не смогла этого сделать.
— Я люблю тебя, Гвенни, пожалуйста, не покидай меня, — сказал Гидеон. Эти слова были последним, что я услышала, прежде чем бездна поглотила меня.