Франц Вертфоллен. Внезапное руководство по работе с людьми: Бавария

Я только здесь понял, как я напрягался раньше, чтоб соответствовать статусу.

Я с четырех лет знал, что должен наклонять людей, чтоб их «господин барон» не звучало пустотно. Когда человек произносит такие слова, не веря в них, они унижают тебя.

Я с четырех лет знал, что должен наклонять людей и только в двадцать один понял, как это меня закрывало.

Как это напрягает – следить за подавлением человека.

Боже, я только в двадцать один прочувствовал, что всю жизнь напрягался, чтоб наклонять траву – что её наклонять, ты просто приходишь, зная, что именно тебе надо, и она уже.

Это вовсе не сложно – пригнуть травинку в ту сторону, в которую надо, здесь нет никаких struggles. God!

Другие цитаты по теме

Но все люди не до конца понимают, что выбирают.

Еще точнее – никто никогда не понимает до конца, что выбирает.

Все просто делают выбор – ежесекундно. И ежесекундно нужно выбирать правильно.

И ты либо встаешь за свой выбор, либо отсасываешь.

Вода лежала тяжелая, серая,

мертвоватая такая вода.

И дело не в ней, Герберт, дело в нас.

Мы слишком ждем проявлений мира, забыв, что миру нечего проявлять. Это просто пустые белые стены в темной комнате. И только ты или я, мы – источник света решает, чему скакать по этим выбеленным пространствам, а чему – не быть.

Вода будет серой и грязной до тех пор, пока мы не дадим ей жизнь, брат.

Ну, может, не так буквально, как фараоны с их ритуалами плодородия,

но пока мы не дадим ей жизнь.

Если придет ****ец, значит ты встанешь и справишься с ним. И не важно, что он в тебе сломает — ты срастишь, встанешь и справишься. И ты не «сначала срастишь» где-нибудь спрятавшись за камнем вот таким вот карпом. А ты будешь вставать и сращивать одновременно, потому что это только так работает. Если у вас что-то не получилось, а вы заползли под диван, зажались и говорите «это я кости сращиваю», то это ты не кости сращиваешь, а разлагаешься. Потому что кости сращиваются, только тогда, когда ты встаешь и ДЕЛАЕШЬ.

Кому нужна твоя честь, коли в тебе не осталось ни воли, ни силы, Драгонус?

Лидер ведет свою страну вперед своим примером, а не силой.

Когда меня не станет, твой брат Эзран станет королем, а ты — его напарником, его защитником и ближайшим советником. А вот с этой ложью, величайшей в истории, вы столкнетесь очень быстро. Советники и ученые будут повторять, что история повествует только о сильных. Они будут рассказывать вам про взлеты и падения целых империй. Это будут рассказы про армии, сражения и решительные победы. Но все это — не сила. Это всего лишь власть. Теперь я знаю, что истинная сила в прощении, уязвимости, в любви. Неожиданная и этим прекрасная истина в том, что мгновения величайшей силы кажутся величайшей слабостью тем, кто эту силу не понимает. Долгое время я и сам не понимал. Я прошу вас с братом, не верьте тому, что историю меняют только сильные. Верьте, что историей движет любовь.

Все существующие страны в той или иной степени больны, потому что люди в этих странах в той или иной степени больны.

Ты хочешь здоровую страну, тебе надо думать не над политическими механизмами управления. Тебе надо думать, как сделать здоровыми людей.

Вот с этого все начинается.

У тебя не может быть здоровой страны с больными людьми.

— Потому что короли, как мальчики, так и пьяные олухи, могут позвать других сильных мужчин с мечами.

— Значит, этим другим воинам и принадлежит власть. Или нет? Откуда они берут свои мечи? И опять-таки почему повинуются чьим-то приказам? — Варис улыбнулся. — Одни говорят, что власть заключается в знании. Другие — что её посылают боги. Третьи — что она даётся по закону.

Из всех сил, подчинённых государственной власти, сила денег, пожалуй, самая надежная, и потому государства будут вынуждены (конечно, не по моральным побуждениям) содействовать благородному миру.

Волшебники называют это парадоксом власти: «если ты хочешь, можешь и готов применить силу, тебе не придется ее применять».