Я потерял своё место в мировом порядке вещей и никак не мог найти его вновь.
Что, если смерть ведет нас к безумию? Пусть нам удается выжить, но она ведет нас к безумию? Что тогда?
Я потерял своё место в мировом порядке вещей и никак не мог найти его вновь.
Что, если смерть ведет нас к безумию? Пусть нам удается выжить, но она ведет нас к безумию? Что тогда?
Мне всегда любопытно, что читают люди. По книгам о них можно узнать не меньше, чем по содержимому домашней аптечки. Только рыться в лекарствах хозяина всегда считалось дурным тоном.
Богатство, что шкала Рихтера. Как только ты минуешь некую точку, происходит переход на новый качественный уровень, отличающийся от предыдущего как минимум на порядок.
Потому что мой отец не лгал. Его религия этого не допускала.
— Баптист? — Нет, сэр, янки.
Я одновременно испытывал и одиночество, и удовлетворённость.
Такое сочетания надо полагать за счастье.
Я думаю для мужчин любовь — это вожделение и восторг; смешанные в равных долях. Восторг часть женщин понимает. Насчёт вожделения... им кажется, что понимают.
Юмор — почти всегда замаскированная злость, подумал я, но в маленьких городах к маскировке относятся спустя рукава.
Лэнс, бывало, говорил, что его отец из тех, кто покажет кусок мяса умирающей от голода собаке, а затем съест его сам.
— Я выкарабкаюсь.
— Мы все так говорим, не так ли?
— Мы?
— Мужчины. «Я выкарабкаюсь. А если нет, то постараюсь, чтобы никто об этом не узнал.»