— Плохие воспоминания?
— Есть и хорошие.
— Плохие воспоминания?
— Есть и хорошие.
— Ради чего всё это? Ты же умный парень. Мог бы основать фонд, ну там, рак победить. А ты продаёшь исчезающие виды.
— Я их спасаю.
— Это чушь. Выбор есть всегда.
— То есть, я должна строить дом, гонять шары в бильярд и весь день хлестать пиво, а динозавры пусть погибают?
— Да. Гоняй шары.
Дети, с той холодной апрельской ночи 2013 года, прошло уже двадцать лет, и я могу с уверенностью сказать, что если бы я мог вернуться в то время и в тот вечер, я бы ни за что на свете не пошёл на " Роботов против борцов".
Я оставлю только свет
В ваших пламенных сердцах,
Только дайте мне ответ -
Почему вы все в слезах?
Я оставлю только снег,
Белоснежный, как и я,
Я оставлю яркий свет
Навсегда внутри тебя.
Белый снег в душе твоей не растает,
Яркий след в душе твоей не погаснет.
Существуют имена или слова, которые отсылают вас назад в то время или место, когда вам было хорошо, когда вы были счастливы.
Сколько бы еще не пришлось пройти миль, преодолеть расстояний – я уже никогда не смогу забыть тебя. Невозможно забыть того, кто раскрыл для тебя целый мир, будто разноцветный зонт над головою. Летней ночью, когда шел дождь, или зимой, когда тихо падал снег, или в минуты верного одиночества я понимала: эти мгновения больше не повторятся. Ни в моей жизни, ни в твоей. И все, что остается – это воспоминания. Не мы, а они.
Воспоминания ведут и составляют нас. Жизнь – это не только та часть реальности, которую люди проживают фактически. Всегда есть что-то, самое сокровенное и дорогое, заставляющее нас испытывать то, что нельзя подтвердить никакими достоверными фактами. Пожалуй, это самая глубокая и пронзительная нота нашего внутреннего звучания. Для некоторых людей именно она и воплощает саму жизнь. Эти мечтатели живут воспоминаниями, своими и чужими, цепко держась за них, как за единственную опору.
В чем была наша сила? Кем были мы с тобой в прошлом? Были ли мы чьим-то воспоминанием? И станем ли для кого-то еще одной мечтой, изменившей их жизнь?
Нашу жизнь изменило не время. Мы сами изменили ее – так, как подсказывали чувства…
— Когда я был маленьким, и нам давали хлеб, прямо из печи, или конфеты, мы делились с остальными. Нас всегда было много, детей артистов, и мы всегда хотели есть. Делились все. Мы кое-что понимали, притом что это никогда не было сформулировано. Мы знали, что хлеб вкуснее, если им делиться. Мы не пытались это объяснить. Но это было чисто физическое ощущение. Вкус был другим. Мы тогда понимали, что самое важное не может существовать только для тебя одного. Если кто-то один голодает, то все чувствуют голод. Также и со счастьем. Не существует твоего отдельного счастья. И свободы.