Каждое дело — это война, выжить можно лишь постоянно ставя себя на край пропасти.
Везде царит террор, запугивание и насилие. Аресты, депортации и даже расстрелы стали обычной практикой. Жизнь и личная свобода людей не стоят ничего. Но стремление к свободе — это врожденный инстинкт, присущий каждому человеку и каждому народу, его невозможно подавить надолго.
У меня был другой, довольно специфический, повод для огорчения: я оставил в комнате на столе авторучку и часы — все свое богатство. Я рассчитывал продать эти предметы, и если бы мне удалось бежать, то на вырученные деньги я сумел бы протянуть несколько дней — до тех пор, пока друзья помогут как-то устроиться.
Чтобы не сойти с ума от одиночества, я решил вести как можно более упорядоченный образ жизни. Со мной по-прежнему были мои часы, — довоенная «Омега», которую вместе с авторучкой — моим единственным богатством — берег как зеницу ока. По этим часам, которые всегда аккуратно заводил, я составил себе план занятий. В течение всего дня я лежал без движения, чтобы экономить тот ничтожный запас сил, который еще оставался. Только раз около полудня я протягивал руку и брал лежащие рядом сухари и чашку с водой. Таков был скудный рацион. С утра и до этого «обеда» я восстанавливал в памяти такт за тактом все произведения, которые когда-либо играл.
Как ни ужасна война, все же она обнаруживает духовное величие человека, бросающего вызов своему сильнейшему наследственному врагу — смерти.
Слово «мир» обычно определяют как период затишья и перевооружения перед следующей войной.
Часто сильные с виду погибали, а другим, явно нежизнеспособным, удавалось пережить всё. Дуайт пришёл к заключению, что дело в психологическом настрое — решимость и целеустремлённость ума преобладают над слабостью тела.
Война отменяет договоры. Вы потерпели поражение, и давайте исходить из сложившейся обстановки.
Я совершил свое дело. Доброе дело. Я понесу его на плечах, как путник, переходя реку вброд, переносит на своих плечах ребенка, я за него в ответе. И чем тяжелее будет нести, тем радостней, потому что в нем — моя свобода. Вчера еще я брел по земле куда глаза глядят, тысячи путей выскальзывали у меня из-под ног, все они — принадлежали другим. Я шел по любому из них — по прибрежной тропе бурлаков, по тропинке погонщика мулов, по мощеному тракту, где мчатся колесницы, — но ни одна дорога не была моей дорогой. С сегодняшнего дня мне остался только один путь, и бог знает, куда он ведет, — но это мой путь.
Cлайд с цитатой