Да, мило мне невежество с тех пор,
Как разглядел иных ученых я в упор.
Да, мило мне невежество с тех пор,
Как разглядел иных ученых я в упор.
Во мне, сударыня, — я вам скажу по чести -
И тело и душа сосуществуют вместе.
Как тело мне забыть? Его огромна власть.
Я долго был в плену прекрасных ваших глаз,
И тиранией их унижен был не раз,
И стал искать, уйдя от стольких мук суровых,
Владыку подобрей и понежней оковы.
И каждый из троих несчастных этих ждет -
Раз напечатан он и втиснут в переплет, -
Что будут на него смотреть как на персону,
Что сможет он пером решать судьбу короны,
Что на малейший шум вокруг их новых книг
К ним пенсии должны слетаться в тот же миг...
Незнанья право дать я женщине готов,
Лишь не видать бы в ней мне страсти исступленной
Ученой делаться лишь с тем, чтоб быть ученой.
В науке он теперь светило из светил,
Он знает, кто о чем когда-то говорил,
Он хлопал тридцать лет глазами и ушами,
Он десять тысяч раз просиживал ночами,
Латынь и греческий стараясь в мозг впихнуть
И погрузив свой ум в ученейшую муть
Всей ветхой чепухи, что лишь вмещают книги;
Он знаньем пьян своим во все часы и миги.
За духом плоть идет всегда на шаг назад,
И в виде первого, важнейшего заданья
Должны насытить дух мы соками познанья.
Зачем неосторожно так,
В покое, убранном прелестно,
Обласкан вами столь чудесно
Был самый ваш жестокий враг?
Пусть люди судят так и сяк -
Расстаньтесь с гостьей неуместной,
Она старается бесчестно,
Чтоб жизни дивной сок иссяк.
И день и ночь — исчез покой!
Без дальних слов — скорей на воды,
И там виновницу невзгоды
Топите собственной рукой!