А теперь прими мои извинения, пока я не передумала. Я очень непостоянна в этом смысле.
— Я не могу поверить, что папа сделал все это только для меня.
— О, успокойся. В прошлом году мы устроили вечеринку для собаки, и это было лучше.
А теперь прими мои извинения, пока я не передумала. Я очень непостоянна в этом смысле.
— Я не могу поверить, что папа сделал все это только для меня.
— О, успокойся. В прошлом году мы устроили вечеринку для собаки, и это было лучше.
— Это не моя победа, а отца. Но, похоже, других побед мне и не видать.
— О чём ты? Фэллон, ты сидишь в своем собственном издательстве.
— Которое никогда не будет настоящей империей, потому что я слишком занята тушением папиных пожаров. И каждый раз, когда мне кажется, что я подышала свежим воздухом, я задыхаюсь от его дыма.
— Предлагаю пого...
— Пошла вон!
— Уйди, Фэллон!
— Уйди!
— Да пошли вы, никуда я не уйду. Я хочу рассказать про эту чокнутую. Почему у чокнутой пистолет?
— Это что, лебедь?
— Один из пяти, для фонтана.
— А как же павлины?
— Они не умеют плавать.
— Что ж, сколько будет стоить их научить?
Ты выставляешь меня лгуньей и, что еще хуже, сочувствующей обидчику. А моя компания, весь мой бренд, был создан специально для того, чтобы дать женщине голос после того, как они замолчали. И вот я здесь, дочь человека, который пытается заставить их замолчать.
— Чисто из любопытства. Что у вас было?
— Больше наглости, чем у вас, Тим. Поэтому я всегда выигрываю.
Эта книга была моей возможностью рассказать свою историю. Историю о молодой девушке, которая всегда мечтала вырасти сильной и уважаемой, совсем как ее отец. Но, как оказалось, мне всегда не хватало необходимого оборудования, потому что никому нет дела до того, что говорит женщина, пока есть мужчина, готовый отдать свои два цента.