— И с какого мне помогать тебе?
— Из-за надежды. Пока она не покинула тебя навеки. Взгляни на это место — жалкий крошечный саркофаг для отчаявшихся трусов.
— И с какого мне помогать тебе?
— Из-за надежды. Пока она не покинула тебя навеки. Взгляни на это место — жалкий крошечный саркофаг для отчаявшихся трусов.
Люди никогда не протянут руку помощи тому, кто ничего не делает и бежит от трудностей. Пока ты не сдаёшься, всегда есть надежда на спасение.
Ты прав, Мрак. Ты недостоин, и это лучшая отговорка. Никто не посмеет тебя переубеждать, ибо эта тема не подлежит обсуждению. Никто не сможет обвинить тебя в трусости, потому что ты уже вроде как сам себя обвиняешь, и добавить к этому нечего. Что ж, гхыр с тобой, поищем достойного. Эй! Достойные! Ау! А что, если никто не откликнется, а, Мрак? Покивают друг на друга, зажмурят глаза и, затаив дыхание, будут ждать Великого Героя, который совершит искомый подвиг одной левой. А когда откроют, вокруг окажется выжженная земля, запах падали и кружащее в небе воронье. Потому что кто-то менее достойный точно так же понадеялся на них...
Надежды могут лгать, но ничто не обманывает так сильно, как отчаяние. Отчаяние — вот самая подлая трусость.
— Ты должен помочь мне прижать Бентона.
— Да? А, может, заодно и короля кастрируем, чтоб два раза не вставать?
Не нужно ни на кого возлагать надежды, что вас кто-то будет спасать. Возлагайте эти надежды только на себя.
— Мои родители умерли, когда мне было шесть и меня отправили в сиротский приют в Лондоне. Жуткое место... Но занятное для того, кого интересует человеческая природа. В каком-то смысле, я ему благодарен.
— За что?
— Горести имеют свойство закалять характер. Именно в приюте я понял, каким будет труд всей моей жизни — помогать тем, кто брошен и несчастен, подарить этим беднягам хоть немного добра и надежды в жестоком мире.