Мы с Майклом были вместе с самого детства. Я знала его лучше, чем себя. А потом мы приехали сюда, и я уже не знаю. Того Майкла, которого я знала, больше нет. Или это меня больше нет...
Слишком много знаний — это агония.
Мы с Майклом были вместе с самого детства. Я знала его лучше, чем себя. А потом мы приехали сюда, и я уже не знаю. Того Майкла, которого я знала, больше нет. Или это меня больше нет...
Слишком много знаний — это агония.
Мне многое в мире открыто,
безвестное темным словам,
как сон — беломорскому скиту,
как пена — морским берегам.
Не сразу, не всем и не громко
должна я об этом сказать,
то строчкой мальчишески ломкой,
то просто поглядом в глаза.
И каждый, узнавший об этом,
уже не утешится сам
и снова придет за ответом
к моим беспокойным глазам.
Сияющим простором открывался перед ним мир духов, видно в нём было во все края, но нигде не увидать было надежды. И ничего не мог изменить шаман, былинки не мог сдвинуть, ибо сила его была в том, чтобы знать, но не мочь, а такая сила – бесплодна.
Мы — люди умные, и должны учиться на чужих ошибках, в данном случае — на своих.
Грант опасен. Он худшая из всех опасностей — он влиятелен, богат, аморален и пугающе неуверенный в себе.
Я ностальгирую по временам неполной осведомленности. Сейчас есть феномен интернет-всезнайства, когда люди думают, что им все известно.
У меня стало больше знакомых, у меня осталось мало друзей.
Чем больше знаешь, тем меньше остается хорошего.
Мы все умрём, верно? Все мужья и все жёны. В любой момент, так и не научив другого тому, что знаешь.
— Вам доводилось выбирать между правильным поступком и спасением своей жизни?
— Выбирать между жизнью здесь, с убийцей, либо жизнью на улице? Я бы не задумывался!