Что происходит, когда ты умираешь? Исчезают ли сожаления? Искупаются ли грехи?
Как бы это ни было тяжело, смерть — это последнее прощание. Когда жизнь останавливается, все сожаления и борьба оказываются напрасными.
Что происходит, когда ты умираешь? Исчезают ли сожаления? Искупаются ли грехи?
Как бы это ни было тяжело, смерть — это последнее прощание. Когда жизнь останавливается, все сожаления и борьба оказываются напрасными.
Моя мама умерла год назад. Я никогда ее не слушалась и заставляла всё время волноваться. А потом её не стало. Я так и не успела сказать ей все, что хотела... спросить о том, о чём хотела... Так и не смогла.
Как странно: единственный раз в жизни она видела его — уже мертвым, завернутым в похоронные холсты из небеленого льна. Но, едва глянув на его выцветшее, тронутое смертью лицо, она ощутила потерю так остро, как не ощущала ничьей потери. Ей хотелось бы застать его в живых... Хотелось бы, чтобы ее головы в свое время касались его руки, а не руки...
... МОРГОТА...
Тогда, над открытой могилой Финрода, она впервые про себя назвала Учителя этим именем. И сама себя испугалась — как она могла, это же Учитель! И все-таки — не находилось для него другого имени — сейчас, когда песок сыпался сквозь бревна кровли на лицо Финрода.
Пашем день за днём, чтобы
Купить телек или купить дом;
Сходить в Универ, чтобы спать пять лет,
Чтобы стать никем, выкинуть диплом.
Чтобы что?
Чтобы стать Землёй. В конце концов — мы почвы слой.
Баю-бай, весь этот мир уснёт тревожным сном.
Есть люди, которых я бы тоже хотела вернуть. Сотни их. С тех пор как я вступила в Разведотряд, на моих глазах каждый день кто-то погибал. Но ты ведь понимаешь... Рано или поздно все, кого мы любим, умирают.
Волшебники не умирают, и в Путь отправившись,
Мелодией зазвучат, забренчат по клавишам,
Прольются дождем на тех, в чьей остались памяти:
Мол, как вы живете тут, о нас вспоминаете?
Волшебников провожать иногда приходится -
Для каждого свой черед уйти, успокоиться
И в сказке остаться жить, навсегда на воле,
Омытыми напоследок людской любовью.
Война... никто больше не заводит часов. Никто не убирает свеклу. Никто не чинит вагонов. И вода, предназначенная для утоления жажды или для стирки праздничных кружевных нарядов крестьянок, лужей растекается по церковной площади. И летом приходится умирать...
Не узнать теперь другим, как ты был убит,
Как подвел тебя твой голос, порвав струну,
Что за кубок до конца был тобой испит, -
Не проведать никому, что ты был в плену.
Я и так уже предвижу, как верный скальд
Обрисует твою стать и изгиб бровей
И, настроив на лады деревянный альт,
Понесет тебя, как взятый в бою трофей.
Прикрываясь твоим именем по пути,
Будет нищий хлеб выпрашивать на ветру,
И герольды будут доблесть твою нести
И истреплют, словно вражескую хоругвь.
Менестрели налетят, как мошка на свет,
И такого напоют про любовь и боль,
Что не выяснить уже, жил ты или нет, -
Не узнать тебя боюсь я, о мой король...
Я не хочу, чтобы ты уходила. Я не хочу, чтобы ты уходила. Я не смогу вынести это. Возьми меня с собой.
Разве в такой ситуации люди не прощаются? Будь сильным, дитя. И не делай такое грустное лицо.