— И это Дарси, про которого ты рассказывала? такой доброжелательный и уж никак не кичится своим положением.
— Я и сама удивлена не меньше. Ну могу понять, в чем причина таких изменений.
— Не можешь?
— И это Дарси, про которого ты рассказывала? такой доброжелательный и уж никак не кичится своим положением.
— Я и сама удивлена не меньше. Ну могу понять, в чем причина таких изменений.
— Не можешь?
…поведение людей все время хаотично меняется в результате безумных, иррациональных импульсов, не до конца понятных самому человеку.
— Вы привыкли говорить во время танца?
— Это наилучшее. Мы сможем сказать друг другу как можно меньше.
— Правда? Человек без недостатков?
— Таких людей не бывает. Но я всегда стремился избавится от недостатков, из-за которых даже умные люди кажутся смешными.
— Такие как гордыня или гордость?
— Гордыня действительно недостаток. Но гордость... Когда речь идет про невероятный ум, гордость никогда не выйдет за определенные границы. У меня достаточно недостатков, мисс Беннет, но надеюсь, что они не связаны с умом. А за свой характер, я не могу ручаться. Меня можно назвать злопамятным. Если я теряю благосклонность к кому-то, то навсегда.
— Это серьезный недостаток. Но я не могу с него смеяться.
— Думаю, каждый тип характера тяготеет к своим погрешностям.
— Ваш недостаток — склонность всех ненавидеть.
— А ваш – намеренно не понимать.
— Это не мой стиль – напрашиваться в незнакомое общество.
— Спросим его: почему? Почему умный и образованный человек не хочет напрашиваться в незнакомое общество?
— Я... Я лишен свойственного кое-кому таланта легко общаться с незнакомыми людьми.
— Я не играю на этом инструменте так, как хотела бы, но мне всегда казалось, что это моя вина. Потому что я уделяла мало внимания обучению.
— Это вполне справедливо. Вы иррационально распределяли свое время. А те, кто имеют честь слушать вашу игру, не думают про ошибки. Мы с вами не играем для посторонних.
— Все юные леди чудесно воспитаны. Они поют, танцуют, рисуют. Разговаривают по-французски, по-немецки. Расписывают ширмы, прям всё умеют.
— Как по мне, так тут не найдешь и шести чудесно воспитанных леди.
— Бесспорно. нельзя считать чудесно воспитанной леди, если в её манере сдерживаться, ходить, в звуках её голоса, в её речи, в выражении лица нет изюминки.
— Ко всему этому она должна добавить нечто поважнее – развивая свой ум чтением.
— Теперь меня не удивляет, что вы не знаете шесть чудесно воспитанных леди, мистер Дарси. Я не могу поверить, что вы знаете хотя-бы одну.
— Не о личном. Мы вообще туда идем? [главный редактор «РП» Андрей Колесников]
— Социальная физика всегда предполагает несколько вариантов развития. С неодинаковой вероятностью. Россия выбрала наиболее вероятный. Это нормально. Есть, правда, гипотеза, что некоторые важные вещи на Земле, например, жизнь, возникли как реализация наименее вероятного сценария, почти невозможного. Но это ж гипотеза. А у нас тут конкретика, проблематика, коммуналка, социалка... Одним надо из нужды выкарабкаться, другим миллиарды достойно прожить. Рано над нами ещё экспериментировать. Рано нас трясти. Надо нам так пока побыть. Чтобы окончательно слежаться во что-нибудь путное и цельное.
— А разве перемен не требуют наши сердца?
— Да требуют, чего уж там. Есть в этой одержимости переменами что-то отупляюще однообразное. Когда человеку внутри себя нечего разглядывать, он пялится в окно. В надежде увидеть драку. Или в цирк идёт. В наши дни перемены повседневны и так привычны, что уже навевают скуку. Мне понятнее смысл технических инноваций. Новые стройматериалы, лекарства, машины. Понятно для чего. А перемены вообще... Ну ты же, когда на самолете летишь, не лезешь на крыло с ножовкой крыло править...