Владимир Набоков

Цветет миндаль на перекрестке,

Мерцает дымка над горой,

Бегут серебряные блестки

По глади моря голубой.

Щебечут птицы вдохновенней,

Вечнозеленый ярче лист.

Блажен, кто в этот день весенний

Воскликнет искренно: «Я чист!»

Другие цитаты по теме

Ночь дана, чтоб думать и курить

и сквозь дым с тобою говорить.

Хорошо... Пошуркивает мышь,

много звезд в окне и много крыш.

Кость в груди нащупываю я:

родина, вот эта кость — твоя.

Воздух твой, вошедший в грудь мою,

я тебе стихами отдаю.

Синей ночью рдяная ладонь

охраняла вербный твой огонь.

И тоскуют впадины ступней

по земле пронзительной твоей.

Так все тело — только образ твой,

и душа, как небо над Невой.

Покурю и лягу, и засну,

и твою почувствую весну:

угол дома, памятный дубок,

граблями расчесанный песок.

О чём я думаю? О падающих звёздах...

Гляди, вон там одна, беззвучная, как дух,

алмазною стезёй прорезывает воздух,

и вот уж путь её — потух...

Не спрашивай меня, куда звезда скатилась.

О, я тебя молю, безмолвствуй, не дыши!

Я чувствую — она лучисто раздробилась

на глубине моей души.

Разбились облака. Алмазы дождевые,

сверкая, капают то тише, то быстрей

с благоухающих, взволнованных ветвей.

Так Богу на ладонь дни катятся людские,

так — отрывается дыханьем бытия

и звучно падает в пределы неземные

песнь каждая моя...

Я знаю: пройден путь разлуки и ненастья,

И тонут небеса в сирени голубой,

И тонет день в лучах, и тонет сердце в счастье...

Я знаю, я влюблен и рад бродить с тобой,

Да, я отдам себя твоей влюбленной власти

И власти синевы, простертой надо мной...

Сомкнув со взором взор и глядя в очи страсти,

Мы сядем на скамью в акации густой.

Да, обними меня чудесными руками...

Высокая трава везде вокруг тебя

Блестит лазурными живыми мотыльками...

Акация, чуть-чуть алмазами блестя,

Щекочет мне лицо сырыми лепестками…

Глубокий поцелуй… Ты — счастье… Ты — моя…

Есть в нас струны, которые должен задеть кто-то со стороны.

И вот, случайнейшая из случайностей сделала его ядром, средоточием авангардного литературного течения, дичайшего на памяти человечества.

О чем? И действительно, я ли это?

Так ли я в прошлые зимы жил?

С теми ли спорил порой до рассвета?

С теми ли сердце свое делил?

А радость-то — вот она — рядом носится,

Скворцом заливается на окне.

Она одобряет, смеется, просится:

— Брось ерунду и шагни ко мне!

И я (наплевать, если будет странным)

Почти по-мальчишески хохочу.

Я верю! И жить в холодах туманных,

Средь дел нелепых и слов обманных.

Хоть режьте, не буду и не хочу!

Сны действительно зеркала нашей души. Я называю их «Театр семи преисподней». Они очень важны для нашего духовного развития.

Я русский, я рыжий, я русый.

От моря до моря ходил.

Низал я янтарные бусы,

Я звенья ковал для кадил.

Я рыжий, я русый, я русский.

Я знаю и мудрость и бред.

Иду я — тропинкою узкой,

Приду — как широкий рассвет.

Мир состоит из бесчисленных маленьких арф, невидимых простому глазу... Мир наполнен арфами и каждая их струна играет собственный мотив, переплетаясь друг с другом, они рождают неповторимую мелодию. Вот почему мир так прекрасен.