— Души наших мертвых врагов оберегают нас. Те, кого мы победили при жизни — обязаны нам после смерти.
— А мы верим, что души тех, кого мы обидели — преследуют нас, требуя справедливости.
— Души наших мертвых врагов оберегают нас. Те, кого мы победили при жизни — обязаны нам после смерти.
— А мы верим, что души тех, кого мы обидели — преследуют нас, требуя справедливости.
— Как я буду жить, если ты не вернешься?
— Еще есть искорка надежды. И я воспользуюсь ею, ради нас.
— Знаешь, во что верят татары?
— Ничто не умирает окончательно.
— Ты человек чести?
— Да.
— Значит, по законам твоего народа, ты не станешь поступать бесчестно?
— Нет.
— Что, если король не убивал твоих родителей? Ты все равно его убьешь?
— Он убийца моих родителей.
— Ты не можешь знать.
— Ты правда думаешь, что знаешь меня лучше, чем я сам?
— Дело не в этом.
— Так скажи же мне, кто я!? Я способен быть ханом и вести свой народ? Или же я пес приблудный, которого хан спас от голодной смерти? Скажи!
— Люди верят в разное. Никто точно не знает, что случится после того, как они умрут, — сказал он. — Некоторые люди считают, что после смерти мы попадем на небеса или в ад. Другие верят, что мы рождаемся снова маленькими детьми.
Этот, ваш, чудовищный Бог!
Он, как с бараном, разделался со своим сыном.
Во что же он превратит меня?
Без веры, без любви,
Без права выбирать,
Посмевшая забыть,
Что чем труднее жить,
Тем легче умирать.
– В Африке ли дело?
– В ней. Африка дохлая. Знаешь, если у смерти есть дом, он там.
Я рассмеялся, чтобы скрыть кашель и не выдать себя.
– Серьёзно, – продолжила она, – души у людей там мелкие, реки мутные, песок превращает всё в песок. В Африке как бы заранее чувствуешь себя мёртвым и думаешь: такую жизнь я хотел прожить?