Зрелость — это слово для обозначения количества страданий, которых успел испить в жизни.
— Твоя дочь влюблена.
— Сказал, что это будет длится недолго?
— Нет. Сказал, наслаждаться моментом.
Зрелость — это слово для обозначения количества страданий, которых успел испить в жизни.
— Твоя дочь влюблена.
— Сказал, что это будет длится недолго?
— Нет. Сказал, наслаждаться моментом.
Какого черта мы плывем по реке жизни как мешки с навозом? Живите! Даже если вы мешки с навозом, гребите против течения, живите! Устройте беспредел, добавьте поворотов своему сюжету. И тогда в кульминации помимо багажа из травм и неудач вы обретёте мудрость, вашу собственную, а не рассказанную мамой и папой.
И это я называю зрелостью ума: когда кто-то приходит к тому, чтобы смотреть на жизнь без вопросов, и просто ныряет в нее, с храбростью и бесстрашием.
Когда ты в кого-то влюбляешься, всегда находится причина, чтобы решить: вот это — мой идеал. И не обязательно причина разумная. Например, она делает снимки ночного неба. Потом, по прошествии времени, именно эта дурацкая противная привычка приведет к тому, что вы расстанетесь. Но пока ты влюблен, тебе кажется: вот та, которую я столько лет искал.
— Если немного побудешь вдали от отца, то он наверняка позабудет, что ты напортачила.
— Он уж точно попомнит.
— Тогда какой смысл его избегать?
Она улыбнулась с какой-то странной зрелостью.
— Просто отсрочка.
Это и есть высшая степень зрелости, когда принимаешь то, что принять, казалось бы, невозможно.
— Только посмотрите, это огромный памятник Пенису.
— Но это ведь работа вашей жены?
— Да, но это не значит, что у меня нет своего мнения.
Люди живут в больших домах, чтобы укрыться от «дождя» и «снега», по бокам коробок проделаны дырки, чтобы можно было глядеть наружу. Они перемещаются в коробках меньшего размера, раскрашенных во все возможные цвета, с колёсами по углам. Им нужна эта коробочная культура, потому что каждый человек мыслит себя заключённым в коробку под названием «тело»; им нужны руки и ноги, пальцы, чтобы держать карандаши и ручки, разные инструменты, им нужен язык, потому что они забыли, как общаться, им нужны глаза, потому что они забыли, как видеть.
Всю жизнь свою рассматриваю как бой в три раунда: молодость, зрелость, старость. Два из этих раунда надо выиграть. Один я уже проиграл.
Я чувствую себя хамелеоном, которого положили на поверхность, цвет которой он не в состоянии воспроизвести.