Мне, старику, к чему теперь стремиться,
Какое дело подыскать по нраву?
Испить вина, досугом насладиться
И в довершенье выспаться на славу.
Мне, старику, к чему теперь стремиться,
Какое дело подыскать по нраву?
Испить вина, досугом насладиться
И в довершенье выспаться на славу.
Как в старину,
Так и теперь разлука
В сердца вселяет
Горечь и досаду.
Затем ли, чтоб узнать и скорбь и радость,
Нам расставаться и встречаться надо?
Есть люди, с которыми дружба
Желанной становится скоро.
Тебя навестят — и подолгу
Толкуют про реки, про горы.
Порой о каком-то пейзаже
По-новому трижды расскажут.
И сам не пойму,
Люблю почему
Все те же при встрече
Знакомые речи.
Тот счастлив, кто довольствуется малым,
Такому я завидую невольно,
В конце концов, что требовать от жизни?
Наелся вдоволь — и с тебя довольно.
Тысячелетье
В вечность отлетело,
А все живут
Бессмертные творенья!
И каждый знак, написанный поэтом,
В себе содержит ясное значенье.
И подумалось мне: в этом мире всегда
Торжествует вражда, человека снедая.
Велика та вражда,
Велика та вражда!..
На душе моей скверно,
Как никогда.
Сам страдаю в разлуке теперь
И кляну свой печальный удел.
Но обиду в душе на нее
Я не слишком большую таю.
Хоть и счастливы были мы с ней,
Но всему свой бывает предел!..
Если б с ветром вспорхнуть
И на тысячи ли
Оторваться я мог от земли
И, свершая свой путь,
Мог на горы взглянуть
И на реки в прибрежной дали.
В годы юные, помнится, было мне жаль,
Что в стихе моем скорбь и печаль не звучали.
Затворялся я в башне,
Чтоб вызвать печаль,
Я на башню всходил,
Чтобы петь о печали.
А теперь,
Чашу горечи выпив до дна,
Рассказать я о скорби хочу
И... молчу.
Все твердое, замечу вам, непрочно,
Таится в мягком прочности начало.
А если же
Вы верите не очень,
Я приоткрою рот
Для вас нарочно:
Язык мой цел.
Зубов — как не бывало!