Я шел, отбрасывая тень
На каменистую дорогу,
Портянка мне натерла ногу,
Сбилась каска набекрень.
По ляжкам бухает приклад,
А я все думаю о бабах
И спотыкаюсь на ухабах,
Вспоминаю русский мат.
Я шел, отбрасывая тень
На каменистую дорогу,
Портянка мне натерла ногу,
Сбилась каска набекрень.
По ляжкам бухает приклад,
А я все думаю о бабах
И спотыкаюсь на ухабах,
Вспоминаю русский мат.
Оп-ля, армия — это я!
Оп-ля, армия — это я!
Армия — это я!
Армия — это я!
Армия — это я!..
Усатый прапорщик, маньяк,
Сказал, что наши ягодицы
Должны все время находиться
Крепко сжатыми в кулак.
А я и так с казенных щей
Давно похож на Буратино,
Еще полгода карантина -
Буду вылитый кощей.
Вот с тех-то самых пор, куда б меня не звали,
Чтоб снова не сорваться сгоряча,
Я пью стакан до дна с водою минеральной
За всех, кого накрыло невзначай.
Город встал, движенье сдохло,
Где-то там «Газель» заглохла,
Вариантов нет, сижу курю.
Джип разлёгся на подвеске,
Шлю знакомым эсэмэски -
Ждать не стоит, буду к декабрю.
Вот бы сейчас очутиться в Ницце,
Полюбоваться морской волной
С девушкой, что подвела ресницы,
В «Ауди», рядом со мной.
Как это странно всегда,
Вроде бы взрослые люди,
А в голове ерунда,
Мечтаем, как дети, о чуде.
«Бентли», «Жигули», «Тойоты»,
Как промасленные шпроты,
Жмутся в тесноте бетонных трасс.
В них шофёры, пассажиры,
Пленники стального мира
Ждут своей пощады битый час.
— Минуточку, у нас что, есть собственный спутник?
— Да.
— А что же ты сразу не сказал.
— Ну, это был типа подарок.
— Полагаю, теперь дарить тебе свитер на день рождения будет не уместно.
Мы сильные, мы бравые,
У нас торпеды ржавые,
Не трогай нас, и дольше проживёшь!
Запущены реакторы
И вопреки всем факторам
Подлодка режет океан как нож.
Тревога относительна,
Но паритет сомнителен,
И мы готовы за свою страну,
Послать к едрёной матери любого, кто в фарватере
Мешает нам прорваться в глубину.
Золотые маковки церквей над рекою,
Земляника спелая с парным молоком,
Я бегу по скошенной траве, а надо мною
Небо голубое высоко.
В том, что нас до сих пор душит пьяный угар
В лопухах европейских обочин,
Мы ещё обвиняем монголо-татар,
Но уже сомневаемся очень.
Пускай за кормой в белой пене дней
Забудется сон золотой лагуны,
Где всё было вскользь, невпопад, нелепо и, в общем, зазря.
Вдали от земли во стократ видней,
Зачем рисковать ненадёжной шхуной,
И как тяжело нас порой тянули ко дну якоря.