Любой план похож на карточный домик — измени одну деталь или тронь одну карту, и все рассыплется.
В чудовищах плохо то, что иногда они похожи на людей.
Любой план похож на карточный домик — измени одну деталь или тронь одну карту, и все рассыплется.
В чудовищах плохо то, что иногда они похожи на людей.
Всех нас притягивает то, чего мы боимся. Притягивает возможность защититься от этого, пробравшись внутрь, полюбив это, став его частью.
— Думаю, раньше ты была хорошей девочкой, — сказала она Тане. — Всю жизнь была хорошей девочкой, пока не открыла для себя кое-что плохое, и оно тебе понравилось.
— Я отблагодарю тебя.
— Да? Чем же?
— Драгоценностями, ложью, пожелтевшими страницами, засушенными цветами, воспоминаниями о прошлом, бесполезными цитатами, праздными руками, бусинами, пуговицами и проказами.
Она посмотрела на себя, на грязное платье, окровавленные колени.
— У меня был не самый удачный день. Похмелье до сих пор не прошло, мои друзья мертвы, имбирный эль разбился...
— Тогда попробуем исправить твой день.
Я буду защищать тебя от смерти. Я не боюсь ее. Мы с ней так долго были врагами, что теперь ближе, чем друзья.
Смерти все равно, кого забирать – старика или ребенка. Но у нее есть любимчики. И те, кого она любит, живут вечно.
Умная девочка. Играешь с огнем, хочешь в нем сгореть.
Я могла бы уйти на пенсию. Конечно, я не стану этого делать. Я буду работать до ста лет, а потом просто сокращу себе рабочую неделю до четырех дней. Боже, я уже умираю от скуки от мысли об этом лишнем выходном. Может, пойду в юридический или еще куда.
Так всех нас в трусов превращает мысль,
И вянет, как цветок, решимость наша
В бесплодье умственного тупика,
Так погибают замыслы с размахом,
В начале обещавшие успех,
От долгих отлагательств.