Оливия Лэнг. Одинокий город. Упражнения в искусстве одиночества

Вообразите: вы стоите ночью у окна на шестом, или семнадцатом, или сорок третьем этаже какого-нибудь здания. Город открывается вам как набор клеток, сотней тысяч окон: какие-то темны, а какие-то залиты зеленым, или белым, или золотым светом. В них туда-сюда проплывают незнакомцы, хлопочут наедине с собой. Вам их видно, однако до них не добраться, и потому это обыденное городское явление, во всякую ночь, в любом городе мира, сообщает даже самым общительным трепет одиночества, его неуютное сочетание разобщенности и наготы.

Другие цитаты по теме

Одиночество, вызванное виртуальным отчуждением, столь же болезненно, сколь и то, что возникает от общения в настоящей жизни, — такой же горестный шквал эмоций, какой почти кто угодно в Сети так или иначе переживал.

Я ощущала себя так, будто мне угрожает исчезновение, хотя в то же время все мои чувства были такими оголенными и чрезмерными, что я частенько жалела, что не могу полностью расстаться с собой, хотя бы на несколько месяцев, пока не поутихнет внутри.

Я не верю, что единственное средство от одиночества — встретить кого-нибудь. Не обязательно. Думаю, дело тут вот в чем: необходимо учиться дружить с собой и понимать, что многое кажущееся нам личным недугом — вообще-то следствие более масштабных сил стигматизации и исключенности, каким можно и нужно противостоять.

Город сошел с ума, люди куда-то спешат,

Медленно затвердевает моя душа.

Кухню наполнил дым тлеющих сигарет,

Еле слышны отголоски вчерашних побед.

Мне бы сейчас полетать над облаками,

В параллельный мир окунуться с головой,

Мне бы сейчас полетать, взмахнуть руками,

Но падать больнее всего.

Одиночество — особое место.

Об одиночестве сказано недвусмысленно: оно бесцельно, то есть, как выразился Роберт Вайсс в своем основополагающем труде на эту тему, «хроническое заболевание без положительных черт». В 1929 году Вирджиния Вулф описала у себя в дневнике чувство внутреннего одиночества, в котором, как ей казалось, полезно разобраться, и добавила: «Вот бы суметь поймать это чувство — чувство пения действительности, когда некто влеком одиночеством и безмолвием прочь из обжитого мира».

И не спросит никто:

«О чём этой ночью бессонной

ты не можешь забыть,

что томит и тревожит душу?»

Снова я один под луною...

И снова он едет один, без дороги, во тьму,

Куда же ты едешь, ведь ночь подступила к глазам?

«Ты что потерял, моя радость?» — кричу я ему,

А он отвечает: — «Ах, если б я знал это сам...»

Люди ищут друг друга, но нет никого вокруг.

Улицы словно проклятые. Их поразил испуг.

О, как ты беден, наверно, когда ты бредёшь, мой друг,

в водовороте людей...

Хуже всего — больших городов одиночество.

Тот, с кем ты говоришь, — не тот, кто тебе нужен.

Ты ищешь твёрдого слова, не зная, куда идти.

А тот, кто ищет тебя, не может тебя найти

в водовороте людей на улицах, после пяти,

и жжёт твоё сердце тоска, и сам ты словно контужен...

Право, хуже всего — больших городов одиночество.

Однако одиночество необязательно связано с внешним или объективным отсутствием компании; это психологи именуют социальной изоляцией или нехваткой общения. Совершенно точно не все люди, живущие без всякой компании, одиноки; вместе с тем можно переживать острое одиночество, находясь в отношениях или общаясь с друзьями. Почти две тысячи лет назад Эпиктет писал: «Если кто-то — один, это не значит, что тем самым он и одинок, так же как если кто-то — в толпе, это не значит, что он не одинок». Такое ощущение возникает из-за прочувствованного отсутствия или недостатка близости, и тон этого ощущения — в диапазоне от неудобства до хронической невыносимой боли. В 1953 году психиатр и психоаналитик Гарри Стек Салливан предложил определение, действительное до сих пор: «чрезвычайно неприятное и сильное переживание, связанное с недостаточным восполнением нужды в человеческой близости».