— Джина не заслужила такого исхода.
— Да, она заслуживала лучшего, лучшей жизни. У нее было чистое сердце в потасканном теле.
— Джина не заслужила такого исхода.
— Да, она заслуживала лучшего, лучшей жизни. У нее было чистое сердце в потасканном теле.
Сегодня не пришел ко мне никто,
ничья душа на помощь не позвала.
И при свечах ночного карнавала
я не узнал кладбищенских цветов.
Прости, господь, что умер я так мало!
Все шли — и не молили и не звали,
но шли и шли — и что-то забывали.
А дверь была закрыта -
и звал я: ''Если в чем-нибудь нужда,
остановитесь — здесь оно забыто!''
И ждал... Ведь никогда в ночи моей
я не умел захлопывать дверей -
и груз чужого сердце принимало.
Сегодня не пришел ко мне никто...
А вечер долог был — и умер я так мало!
— Харли... понимаю, что слова ничем не помогут...
— И не надо. Мы и так знаем, кто это сделал — я! Это я его убила!
— Харли, нет...
— Не надо! Не мешай мне! Я хочу в точности запомнить это чувство.
— Уж поверь мне, не забудешь.
— Харли, ты должна быть сильной. Мы обо всем позаботимся.
— Я должна была быть там!
— Тогда под простыней была бы ты.
— Я могла это предотвратить.
— Харли, это не твоя вина.
— Ты не можешь сделать все сама. Посмотри на меня, я со всем разберусь, чего бы мне это не стоило. Я все исправлю.
— Такое невозможно исправить...
— Вы боитесь пуль?
— Боюсь! Но не за себя боюсь, а за свой народ. Ведь, когда пуля попадает в цель, она пронзает не только сердце солдата, она пронзает сердца его близких.
Ты думаешь: очередной обман!
Одна к одной, как солдатье в казармах!
Что из того, что ни следа румян
На розовых устах высокопарных, -
Всё та же смерть из розовых семян!
Ты думаешь: очередной обман!
И думаете Вы еще: зачем
В моё окно стучаться светлым перстнем?
Ты любишь самозванцев — где мой Кремль?
Давным — давно любовный ход мой крестный
Окончен. Дом мой темен, глух и нем.
И семь печатей спят на сердце сем.
И думаешь: сиротскую суму
Ты для того надела в год сиротский,
Чтоб разносить любовную чуму
По всем домам, чтоб утверждать господство
На каждом........ Черт в моем дому!
— И отвечаю я: — Быть по сему!
Раз люди кончают самоубийством, значит, существует нечто, что хуже чем смерть. Поэтому-то и пробирает до костей, когда читаешь о самоубийстве: страшен не тощий труп, болтающийся на оконной решетке, а то, что происходило в сердце за мгновение до этого.
О смерти думаю всегда как о лекарстве,
Которое от мук освободит...
Ведь сердце так болит!
— Теперь отдохни.
— Не до отдыха, нельзя останавливаться!
— Милый. Мой милый… Ты остановился уже очень давно…
Я не слышу шагов чего-то страшного рядом,
Но очень скоро с этим встречусь я блуждающим взглядом.
И кончится время, а вместе с ним пустота,
Остается только одна тишина.