Лучшее, что у нас есть из того, что всегда в наличии — это мы сами. Но распоряжаемся мы предоставленным задаром — из рук вон плохо.
И ты не можешь задать мне все вопросы, и я не знаю всех ответов...
Лучшее, что у нас есть из того, что всегда в наличии — это мы сами. Но распоряжаемся мы предоставленным задаром — из рук вон плохо.
Я почти не озвучиваю непрестанный внутренний шум. Два-три человека, с кем позволяю себе раскрыться. Для остальных — угрюмый вид, циничные шутки или даже абсолютно отсутствующий вид: я — ныряльщик в бездну.
Когда становишься старше, вещи, которые любил, не кажутся такими уж особенными. Как чёртик в коробке. Может, позже ты поймёшь, что это не больше, чем кусок картона, но некоторые вещи всё равно продолжаешь любить. Может, когда будешь в моём возрасте, то останется одна или две любимых вещи. У меня осталась одна.
Оборваны корни
Плавучей плакучей травы.
Так и я бесприютна!
С лёгкой душой поплыву по теченью,
Лишь только услышу: «Плыви!»
Очевидно, я — генетический урод, но младенцы не вызывают у меня никакого умиления. С детьми могу иметь дело после того, как им исполнится семь лет. По крайней мере, с этого возраста с ними можно разговаривать.
Знаешь, я хотел бы затеряться, как иголка в стоге сена. И пахнет хорошо, и никто меня там не достанет...
Мне было нужно, чтобы кто-то подсказывал, как смотреть и куда — чтобы увидеть те вещи, которые есть, но их как бы и нет.
Я бы обиделся, если бы кто-то решил, что знает обо мне всё, на самом деле зная лишь то, что лежит на поверхности.