Голодные игры (The Hunger Games)

— Вы, значит, за аутсайдеров?

— За них всегда все болеют.

— Только не я... Вы там бывали? В десятом, одиннадцатом, двенадцатом дистриктах?

— Лично не был, нет.

— А я ездил. Там полно неудачников, а также угля, зерновых, ресурсов... много полезного... но больше всего — неудачников. Если бы вы там побывали, вы бы за них не болели.

Другие цитаты по теме

То, что мы любим, нас и убивает.

(Именно те вещи, которые мы любим — нас уничтожают.)

Юность была из чёрно-белых полос,

Я, вот только белых не вспомнил.

Просто есть такие люди, они... они чересчур много думают о том свете и потому никак не научатся жить на этом...

— Одно я знаю точно — все кошмары

приводят к морю.

— К морю?

— К огромной раковине в горьких отголосках,

где эхо выкликает имена -

и все поочерёдно исчезают.

И ты идёшь один... из тени в сон,

от сна — к рыданью,

из рыданья — в эхо...

И остаётся эхо.

— Лишь оно?

— Мне показалось: мир — одно лишь эхо,

а человек — какой-то всхлип...

Пойдешь пешком вперед. А там не ждут, но кажется тебе, что ты там нужен.

Нет ничего хуже предательства родного человека. По себе знаю. Ты теряешь мгновенно веру во все. В любовь, доверие, надежду и то, что когда-нибудь ты сможешь еще стать счастливым.

— Прости. Дождь такой сильный. Я тебя плохо слышу.

— Как я и думала, меня становится тяжело услышать.

— Пока говоришь ты, неважно, как медленно ты будешь говорить, я всё равно буду слушать. И если ты захочешь идти, неважно, как медленно, я буду идти с тобой.

Он позвонил неожиданно,

сказал, что сегодня не может.

Она соскребла обреченно с ног блестящие туфли,

сняла с шеи золотую цепочку

и долго смотрела, как звенья ее играли друг с другом,

переливаясь улыбками,

держась обручально одной тесной связью.

— Я люблю его.

Он, по всему, другую.

Та — своего идеального мужа,

муж — любовницу.

Инстинктивно

все любят не тех.

Пора выходить из круга.

Порвала она драгоценную нить легким усилием.

Не знаю, какой диагноз ставят врачи человеку, который не мерзнет тогда, когда должен мерзнуть.

На столе белел чистый лист бумаги, и, выделяясь на этой белизне, лежал изумительно очиненный карандаш, длинный как жизнь любого человека, кроме Цинцинната, и с эбеновым блеском на каждой из шести граней. Просвещенный потомок указательного перста.