Запоминаем светлые мгновенья,
Запоминаем милые места...
И я боюсь спугнуть своею тенью
Последний луч с последнего листа.
Запоминаем светлые мгновенья,
Запоминаем милые места...
И я боюсь спугнуть своею тенью
Последний луч с последнего листа.
Есть актеры понятные, как холодильник, — от них есть польза, но нет тепла. И загадки в таких актерах нет: их включают — они работают. А есть иные — неясные, как день или как ночь. Но ты вдруг понимаешь, что не наблюдаешь за ними, а живешь в том мире, который они создают.
Море – мой преданный друг. Как все понимающий, молчаливый пес. Море не раз возвращало меня к жизни.
Стихотворная книга это мёртвая осень;
стихи — это чёрные листья
на белой земле,
а читающий голос дуновение ветра:
он стихи погружает
в грудь людей, как в пространство.
Поэт — это дерево
с плодами печали:
оно плачет над тем, что любит,
а листья увяли.
Для них она Богиня всего женственного, всего самого недоступного, всего самого порочного.
Если я полюблю, то на всю жизнь, я отдамся чувству вся, душой и телом, потеряю голову и забуду прошлое. Я отказываюсь довольствоваться шелухой чувств и наслаждений, не связанных с этим состоянием.
Я не безвольно, не бесцельно
Хранил лиловый мой цветок,
Принес его длинностебельный
И положил у милых ног.
А ты не хочешь... Ты не рада...
Напрасно взгляд я твой ловлю.
Но пусть! Не хочешь, и не надо:
Я всё равно тебя люблю.
«Мертвые поэты» стремились постичь тайны жизни! «Высосать весь её костный мозг!» Эту фразу Торо мы провозглашали вначале каждой встречи. По вечерам мы собирались в индейской пещере и читали по очереди из Торо, Уитмена, Шелли, из романтиков, а кое-кто даже читал свои стихи. И в этот волшебный миг поэзия действовала на нас магически. Мы были романтиками! Мы с упоением читали стихи, поэзия капала с наших языков как нектар.