Я не безвольно, не бесцельно
Хранил лиловый мой цветок,
Принес его длинностебельный
И положил у милых ног.
А ты не хочешь... Ты не рада...
Напрасно взгляд я твой ловлю.
Но пусть! Не хочешь, и не надо:
Я всё равно тебя люблю.
Я не безвольно, не бесцельно
Хранил лиловый мой цветок,
Принес его длинностебельный
И положил у милых ног.
А ты не хочешь... Ты не рада...
Напрасно взгляд я твой ловлю.
Но пусть! Не хочешь, и не надо:
Я всё равно тебя люблю.
Был человек. И умер для меня.
И, знаю, вспоминать о нем не надо.
Концу всегда, как смерти, сердце радо,
Концу земной любви — закату дня.
Уснувшего я берегу покой.
Да будет легкою земля забвенья!
Распались тихо старой цепи звенья...
Но злая жизнь меня свела — с тобой.
Когда бываем мы наедине —
Тот, мертвый, третий — вечно между нами.
Твоими на меня глядит очами
И думает тобою — обо мне.
Я сделаю из слов бесценные букеты -
Такие в дар кладут к подножию мадонн -
И подарю тебе прозрачность анемон,
Веро́ник синеву, сирень и первоцветы,
И пену нежную на ветках миндаля -
На майских ярмарках они чуть розовеют, -
И чаши ландышей — за ними мы в поля
Пойдём, когда… Но тут слова в цвету немеют,
От ветра этого ссыхается земля,
Цветы теряют цвет, фиалки глаз тускнеют
Но буду для тебя я петь, пока волной
Стучится в сердце кровь и наполняет вены.
«Всё это тру-ля-ля», — мне скажут, но смиренно
Я верю: радугой над светлою вселенной
Взойдут слова, что я, простой, обыкновенный,
Твердил тебе, и ты одна поймёшь, — нетленны
Лишь потому любовь и солнце над землёй,
Что осенью, когда весна была мечтой,
Я это тру-ля-ля спел, как никто другой.
Виктор даже не пытался скрыть удовольствия, которое получал, наблюдая за тем, как Эрика распаковывала цветы. Она отнеслась к этому делу с такой ответственностью, словно от того, насколько быстро и аккуратно она освободит цветы из плена прозрачной обертки, зависела судьба всего человечества, которая, разумеется, в действительности волновала ее меньше всего.
Любовь приходит незаметно
и, непредвиденная, — ждет,
пока не вспыхнет семицветно
в живой душе ее восход.
Не бойся этого прозренья.
Его ничем не отвратить.
Оно дается на мгновенье,
чтоб умереть иль полюбить.
Хочется рухнуть в траву непомятую,
в небо уставить глаза завидущие
и окунуться в цветочные запахи,
и без конца обожать всё живущее.
— Напрасно я ее слушал, — доверчиво сказал он мне однажды. — Никогда не надо слушать, что говорят цветы. Надо просто смотреть на них и дышать их ароматом. Мой цветок напоил благоуханием всю мою планету, а я не умел ему радоваться. Эти разговоры о когтях и тиграх... Они должны бы меня растрогать, а я разозлился...
И еще он признался:
— Ничего я тогда не понимал! Надо было судить не по словам, а по делам. Она дарила мне свой аромат, озаряла мою жизнь. Я не должен был бежать. За этими жалкими хитростями и уловками я должен был угадать нежность. Цветы так непоследовательны! Но я был слишком молод, я еще не умел любить.
Без любви люди вянут, словно срезанные цветы, в какой бы хрустальной вазе они ни стояли, как бы красивы ни были, как бы ни пахли маем, засохнут осенью в холоде темноты.
Срывается с ветки клёна последний лист, изящно летит, но падает прямо в лужу. А вслед за ноябрём наступает стужа, и кажется, живые в парке перевелись… Остались одни скелеты мёртвых деревьев. Но снова приходит март, а за ним апрель, за холодом слякоть, а за снегом – капель. И снова всё оживает…
— Как души?
— Наверно…
Ах, если бы высадить розы из вазы в грунт, удобрить почву и поливать обильно. Из срезанного цветочка большой и сильный раскидистый розовый куст появится вдруг.
А только и нужно: тепло заботливых рук.
Я не люблю цветы с кустов,
Не называю их цветами.
Хоть прикасаюсь к ним устами,
Но не найду к ним нежных слов.
Я только тот люблю цветок,
Который врос корнями в землю,
Его люблю я и приемлю,
Как северный наш василёк.
— Какие розы после свадьбы дарят любящие друг друга люди?
— После свадьбы жене недостаточно одного цветка, нужно дарить целый букет огромной любви!