— Куда ни пойду, всюду вижу его. Мне его не хватает.
— Знаю, мне тоже.
— Куда ни пойду, всюду вижу его. Мне его не хватает.
— Знаю, мне тоже.
— Короче, план.
Во-первых, надо сесть в самолёте рядом с ЭмДжей.
Второе. Покупаем двойные наушники и смотрим кино всю дорогу.
— Понял.
— Третье. Прибудем в Венецию. Венеция ведь славится изделиями из стекла. Я покупаю ожерелье. Черный георгин. Ее любимый цветок и отсылка к знаменитому...
— Убийству.
— Убийству.
Четвертое. Прилетаем в Париж. Я поднимусь с ней на Эйфелеву башню, вручу ожерелье.
И пятое, расскажу о своих чувствах.
Шестое. Она признается мне во взаимности.
— Но не забудь пункт семь.
— Пункт семь...
— Все отменяется.
Мистер Старк? Хей, мистер Старк? Вы слышите меня? Мы победили, мистер Старк. Мы победили. Вы сделали это, сэр. Вы сделали это. Простите... Тони...
— Моя Анна Мария.
— Ты... ты действительно любил её.
— Да.
— И чтобы ее спасти... я должен отпустить каждую крупицу этой любви. Так как знаю... лишь ты можешь ее спасти. Потому что это ты Совершенный Человек-паук.
— Мой черед.
Жизнь человека — темная машина. Ею правит зловещий гороскоп, приговор, который вынесен при рождении и обжалованию не подлежит. В конечном счете все сводится к нулю.
Кити посмотрела на его лицо, которое было на таком близком от неё расстоянии, и долго потом, через несколько лет, этот взгляд, полный любви, которым она тогда взглянула на него и на который он не ответил ей, мучительным стыдом резал её сердце.
— Одно я знаю точно — все кошмары
приводят к морю.
— К морю?
— К огромной раковине в горьких отголосках,
где эхо выкликает имена -
и все поочерёдно исчезают.
И ты идёшь один... из тени в сон,
от сна — к рыданью,
из рыданья — в эхо...
И остаётся эхо.
— Лишь оно?
— Мне показалось: мир — одно лишь эхо,
а человек — какой-то всхлип...
На столе белел чистый лист бумаги, и, выделяясь на этой белизне, лежал изумительно очиненный карандаш, длинный как жизнь любого человека, кроме Цинцинната, и с эбеновым блеском на каждой из шести граней. Просвещенный потомок указательного перста.