Уважаемые земляки! Так, как мы жили раньше — жить нельзя! Но и так, как живём сегодня — невозможно!
Но ведь должен же кто-то помочь? Неужели же нет никакой управы?
Уважаемые земляки! Так, как мы жили раньше — жить нельзя! Но и так, как живём сегодня — невозможно!
Где-то на краю моих скитаний,
Где-то в глубине моей души,
На перроне встреч и расставаний
Растерялись все мои мечты.
Где-то на краю печальных истин,
Где-то в глубине хрустальных грёз
Я ещё надеюсь на спасенье
Посылая всем сигналы SOS.
Как больно порой знать все наперед. Больно смотреть на нас и понимать, что дальше этого мы не продвинемся. Обидно осознавать, что мои усилия не принесут плодов, что даже время не поможет нам, как бы мы с тобою на него не надеялись. Вскоре, мы разойдемся, будто никаких чувств между нами и не было, будто мы не общались, будто все, что было — это неудавшаяся сцена спектакля, прервавшаяся на самом интригующем моменте. Мне больно понимать, что я не назову тебя своим парнем, не возьму твою руку в свою, не проведу дрожащими пальцами по твоим губам и не уткнусь лицом в плечо, желая согреться или спрятаться от всего мира. Больно и обидно, что все то, что живет в наших мечтах и надеждах, никогда не станет реальностью. Спустя время, проходя мимо друг друга, все, что мы сможем — это испустить тихий вздох, вложив в него все наше неудавшееся, все то, что загадывалось, планировалось, но не получилось.
Нас в набитых трамваях болтает,
Нас мотает одна маета,
Нас метро, то и дело, глотает,
Выпуская из дымного рта.
В шумных улицах, в белом порханьи
Люди ходим мы рядом с людьми,
Перемешаны наши дыханья,
Перепутаны наши следы, перепутаны наши следы.
Из карманов мы курево тянем,
Популярные песни мычим,
Задевая друг друга локтями,
Извиняемся или молчим.
По Садовым, Лебяжьим и Трубным
Каждый вроде отдельным путём,
Мы не узнанные друг другом,
Задевая друг друга идём.
I thought about leaving for some new place,
Somewhere where I, I don't have to see your face,
'Cause seeing your face only brings me out in tears,
Thinking of the love I've wasted all through the years.
В них не было ничего. Никакого выражения вообще. И в них не было даже жизни. Как будто подёрнутые какой-то мутной плёнкой, не мигая и не отрываясь, они смотрели на Владимира Сергеевича. . Никогда в жизни ему не было так страшно, как сейчас, когда он посмотрел в глаза ожившего трупа. А в том, что он смотрит в глаза трупа, Дегтярёв не усомнился ни на мгновение. В них было нечто, на что не должен смотреть человек, что ему не положено видеть.
... Итак, дамы и господа, вот мы с вами уже гуляем по кладбищу, как вы видите. Смотрим на молчаливые надгробья, и на каждом по две даты — родился, умер, а между ними маленькая черточка. Меня лично выводит из себя именно эта черточка. Получается, что все самые яркие события жизни, все богатства мысли и воображения человека, все муки, труд, борьба, озарение и вдохновение человека спрессовывается в итоге в это маленькое, плоское и ничего никому не говорящие тире. Ну, как такое может быть?