Горе разборчивее, чем счастье. Оно, так сказать, прозорливее. Оно к душе ненужного человека просто так не подпустит.
И он так наслаждался своими горестями, что не в силах был допустить, чтобы какая-нибудь земная радость или раздражающее веселье вторглись в его душу; он оберегал свою скорбь, как святыню.