Я, наверное, схожу с ума, если позволяю ему те нежности, кои обычно доставляет муж, но только в руках этого мужчины, моего графа де Бюсси, я словно в руках самого князя мира всего, его поцелуи – языки огненной геенны.
Не понимаю, почему женщины всегда страдают в подобных ситуациях, и почему женская измена всегда воспринимается, как поступок, на который ее подталкивает сам дьявол, а мужчины, что так любят пощекотать шейки молодым девицам всего лишь те, кто могут подарить здорового ребенка.
Others because you did not keep
That deep-sworn vow have been friends of mine;
Yet always when I look death in the face,
When I clamber to the heights of sleep,
Or when I grow excited with wine,
Suddenly I meet your face.
А теперь... Он кивал Исидору, а сам ловил в себе странную новизну, поначалу приписывая её похмельной чудноватости бытия, но потом понял, в чём дело. Теперь, когда вышла наружу вся правда, его перестали терзать ревнивые фантазии. Обманутый муж больше не воображал, мучаясь, постельное сообщничество Ласской и шефа. Наоборот, он словно накрыл дорогие останки любви гробовой крышкой, оставив дотлевать в безвестной темноте.
Мужчины полагают, что мужская измена — ерунда, а женская — «ах, ох, она мне изменила!». Мужчины ошибаются.
Вы знали ласки матерей родных,
А я не знал, и лишь во сне,
В моих мечтаньях детских золотых
Мать иногда являлась мне.
О, мама! Если бы найти тебя,
Была б не так горька моя судьба.
Конечно, сейчас мне кажется, что жизнь играет со всеми в какую-то свою игру, но только в этой игре я не понимаю правил, или же их просто нет.
Женский плач самое страшное наказание.
— Что, опять бежать задумал? Ну беги, беги... Куда ты всё бежишь? Чего ищешь? Не ищи, Толечка, не найдешь... А я тебя ждала. Все ждалочки изгрызла.
— Ждала, говоришь, да? Это я верю, Тая, что ты меня ждала. Только ведь ты не одна меня ждала.
— Ты что?
— Ты в компании меня ждала, поэтому тебе и хочется, чтобы у меня в Свердловске кто-то был... Если бы у меня кто-то был, я бы тебе сказал — врать не стал бы. А ты обмануть меня хочешь.
— Ты что, не протрезвел, что ли?
— Выходи, Тая, за майора. За Лабарзина не надо, он скользкий человек. А за майора — иди. [Тая отворачивается и плачет.] Ну вот видишь, ты плачешь. Я ведь когда это тебе говорил, думал, что ты мне по морде дашь, на колени встанешь, будешь умолять, что никогда этого не было и быть не могло, всё это ложь и поклёп. Во мне ведь надежда целый день жила, что ты мне в глаза плюнешь. А ты плачешь, и я понимаю — это так.
— Нет! Нет, Толечка, ты не уйдёшь! Ну скажи, скажи, что ты меня любишь! Ведь если бы не любил, то не бросил бы. Толечка, ты же честный в любви! Я так перед тобой мучаюсь, так мучаюсь... Толь, ну скажи, скажи — я всё для тебя сделаю!
— Ты уже всё, Тая, сделала.
Тихий осенний вечер сам по себе уже веет грустью, а если у тебя на сердце есть рана, то этот вечер, как бутылка горькой настойки, не полезшей в твое горло.
Очередная затяжка не приглушает мою душевную боль.
Cлайд с цитатой