Бенедикт Спиноза

Другие цитаты по теме

Я слышу голос твой, сестра,

Как начинается на «стра» -

Страданье, страх, стравленье стран, -

Так раны край кроваво-рван.

Янтарны волосы твои,

В зрачках — тяжёлые бои,

И отсвет синих новостей,

И лязг эсэсовских костей.

Я всё узнаю, всё пойму,

Тебя по скайпу обниму.

Пусть всё, что началось на «стра», -

Скорей закончится, сестра.

Удивительное все-таки существо – человек. Он может быть до ужаса беспощадным и жестоким, а через минуту милосердным, как сам Иисус Христос. Вот только сострадание обычно подоспевает слишком поздно, тогда, когда его уже никто не ждет.

Всем, кто занимается охотой, надо посоветовать поставить себя на место тех животных, на которых они охотятся. Пусть они представят себе, каково это — умирать, чувствуя чудовищный страх, когда тебя настигает свора собак и людей с ружьями. У тебя никаких прав, никакой защиты, никакого выхода. Собаки набрасываются на тебя, и подоспевшие люди в тебя стреляют. Почувствуй эту адскую боль от вонзающихся в тебя клыков и пуль. А люди веселятся и радуются: твоя смерть — это для них развлечение.

Это очень просто, — объясняла она, — я видела, как люди умирают, я видела, как разлучают родных и близких, я каждый день видела голод и жестокость. И убедилась: ничто не может быть важнее сочувствия к страданиям других. Ничто — ни карьера, ни богатство, ни ум, ни положение в обществе. Если мы хотим выжить, мы должны сочувствовать друг другу.

Чудак я. То презираю и насмехаюсь над людьми, то испытываю к ним исключительно сострадание.

Стремление делать что-либо или не делать ради того только, чтобы понравиться другим людям, называется честолюбием.

Человек, переживший беды и несчастья, боровшийся и прошедший через огонь, сострадает всему миру.

— Со временем мы изучим других людей.

— Есть и другой способ. Испытайте сострадание друг к другу — тогда и узнаете, каково быть людьми.

Милорд, если вы столь же сильны разумом, как от природы велики ростом, вы должны почувствовать ко мне сострадание, ибо природа создала всех нас равными, но судьба одних вознесла, других же унизила. Однако добродетель всегда в загоне, а люди добродетельные в пренебрежении: ведь только испустив последний вздох, человек делается хорош.

Все–таки человек не развивается с возрастом, хоть тресни. Характер формируется годам к двадцати пяти, и потом уже, как ни бейся, себя не переделаешь. Дальше остается только наблюдать, насколько окружающий мир соответствует твоему характеру. Возможно, благодаря виски, — но мне было жаль Рудина. Героям Достоевского я никогда особенно не сострадал. А вот тургеневским персонажам — запросто. Как, впрочем, и персонажам из «Полицейского участка–87». Наверное, все оттого, что у меня слишком много слабостей. Чем больше у человека слабостей, тем охотнее он сострадает слабостям своих ближних. Слабости персонажей Достоевского зачастую и слабостями–то не назовешь, так что сострадать им на всю катушку не получается. Что же до героев Толстого, то их слабости так и норовят превратиться во что–то глобальное, статичное, на века… Какое уж тут сострадание.