Апрель, как и ныне, скуп на объятия, вроде
Босоногого ветра, поющего до утра.
По твоим рукавам, рубашкам и шее бродит
Он дождями, как осенняя выдержанность пера.
Апрель, как и ныне, скуп на объятия, вроде
Босоногого ветра, поющего до утра.
По твоим рукавам, рубашкам и шее бродит
Он дождями, как осенняя выдержанность пера.
Дым. Провода обрываются разом. С ног.
Все выгорает, плавится и искрит.
Я не дышу. И воем одной из строк,
Мир проливается криками от обид.
К уху квартет — на сегодня моя броня.
Ну подытоживай! Рви острием грехи,
Минусы, недочеты и неудачи!
Музыка возрождает меня, и значит:
Я существую, и живы мои стихи.
Что поделать — с весной не в ладу;
Я весной этот мир не люблю;
Я в тисках у сезонной тоски,
Не вникая в затасканность тем,
Я читаю плохие стихи
Не о том, и не там, и не тем.
Во мне живет два мира: мрак и свет.
И борются всегда, сжимая вены.
Да так что аж шатаются все стены.
Уверен, что в тебе их все же нет?
Как эта глупая луна
На этом глупом небосклоне...
Человек, в лихорадочном бреду находящийся, едва ли скажет что нелепее. Мы уже ничего не говорим о глупой луне: ей и действительно не мудрено поглупеть от разных нелепостей, обращаемых к ней нашими стихотворцами. Но глупый небосклон!!! Едва веришь глазам своим, что видишь это в печатной книге.
Снится морю гроза, мягким травам роса.
Снятся вольному ветру крылья и паруса.
И лишь мне не уснуть, я сегодня в плену
Горько-сладких воспоминаний, вернувших мне эту весну.
Сколько весен под сенью ветвей
Я тоже на вас любовался.
Вишни в дворцовом саду!
Верно, вам грустно глядеть,
Как я постарел в разлуке.
Я буду петь вам о любви, о Родине,
О полевой ромашке и ветрах,
О ситцах васильковых, о смородине
И о рябине красной на снегах.