Люди заставляют других соответствовать общепринятым нормам. Эгоизм скрывается за сочувствием. Дурацкая человечность. Ничего из этого не реально. Это все лицемерие.
…христианство и лицемерие – это синонимы. Естественное стремление человека – делай все для себя, и ничего во имя других.
Есть замечательная пословица: «Каждый хочет иметь друга, но не каждый хочет им быть».
Сейчас всё чаще мы хотим «иметь». «Хочу ребёнка» — вместо «хочу быть матерью», «хочу иметь мужа» — вместо «хочу быть женой» и т. п.
За этими тонкостями языка стоит отношение человека к жизни, его девиз: или — я для кого-то, или — кто-то для меня... В своём желании иметь мы ломаем жизни, разбиваем сердца — и страдаем от одиночества...
«Человеку обладающему» всегда будет мало того, что есть. Мало денег, мало власти, мало одной жены, мало друзей, мало веселья, мало самого себя. Потребитель, не имея собственной сути, состоит из того, чем он обладает.
Как бы мне хотелось быть кем-то другим, тем, за кого она меня принимает. Тем, кому не насрать.
Как бы мне хотелось быть кем-то другим, тем, за кого она меня принимает. Тем, кому не насрать.
Люди думали, что она играет только те два-три часа, что находится на сцене; они не знали, что олицетворяемый ею персонаж подспудно жил в ней весь день; и когда она, казалось бы, увлеченно с кем-нибудь беседовала, и когда занималась каким-нибудь делом. Джулии часто казалось, что в ней сочетаются два лица: популярная актриса, всеобщая любимица, женщина, которая одевается лучше всех в Лондоне, но это — лишь иллюзия, и героиня, которую она изображает каждый вечер, и это — её истинная субстанция.
Влечение к другому – это увлечение нашей собственной проекцией, которую мы направляем на человека. Выходит, что это нечто совершенно эгоистичное.
Когда тебе трудно, закрой глаза, обратись к сердцу. Только не путай его песню с настойчивым голосом собственного эгоизма. Только в сердце есть все ответы на наши вопросы, мы просто редко обращаемся к нему, гоняясь за быстрым результатом.
«Уж так созданы люди», – не раз говорил он, без малейшей, впрочем, горечи. В салонах разрешается появляться всячески замаранным, но только не в замаранных сапогах. Вы можете рассчитывать на радушный прием лишь при условии безукоризненной чистоты – чего думали бы вы? Совести? Нет, сапог!
— Василий, по-моему, вы прибедняетесь. Посмотрите, что сейчас в мире происходит. Некоторым людям сейчас гораздо хуже, чем вам.
— А меня не волнует, что там в мире. Мне не интересно, что в России происходит. Меня интересует конкретно моя семья и моя жизнь. Что мне эти взрывы? Зачем мне это знать? У меня есть на данный момент моя конкретная нетрудоустроенность, и она меня волнует. Я тоже не мать Тереза, чтобы о других думать.
Именно столкновение с эгоизмом других людей делает человека и самого эгоистичным, потому что он должен быть готов к отпору. Видя, что другие думают о самих себе, а не о нём, он приходит к тому, чтобы заниматься собой больше, чем другими. Пусть принцип милосердия и братства станет основой общественных установлений, пусть отношения народа к народу и человека к человеку строятся на духе законности — и человек станет меньше думать о своей персоне, когда увидит, что другие подумали о нём; он испытает на себе нравоучительное влияние примера и контакта. Перед лицом такого разгула эгоизма, как сейчас, надобна подлинная добродетель, дабы отречься от своей самости ради других, которым зачастую неведома никакая благодарность.
Cлайд с цитатой