— Что мне сказать тем, кто не верит в вас?
— Скажи им что этот мир, такой каким они выбирают его видеть.
— Что мне сказать тем, кто не верит в вас?
— Скажи им что этот мир, такой каким они выбирают его видеть.
– Трагично, – сказал Бог, подперев кулаком подбородок. – Нет, знаете, с Апокалипсисом я даже запоздал. Надо было пораньше его устроить. Сразу после падения Константинополя, ну, или, в крайнем случае, до начала наполеоновских войн. Так нет – все ждал, ждал чего-то. Вот и дождался. Богобоязненность исчезла как класс, если кому публично угрожают, то говорят не «Покарай тебя Бог», а «Сталина на вас нет». Вытащи я народы мира из могил на пару сотен лет пораньше, никто не узнал бы о таких забавных зверьках, как Гитлер или имам Хомейни. Пропала даже элементарная вера в кару божью. Разрази я молнией заседание Политбюро, никто не принял бы это как наказание, все посчитали бы погодным катаклизмом. Второе пришествие и вовсе превратилось в детскую сказочку: кто из вас реально верил, что я в итоге приду и раздам всем сестрам по серьгам? Мне молятся, только если требуется снизить цены на бензин. А ведь именно я первым произнес I'll be back, а вовсе не Арнольд Шварценеггер. Надо, солнце мое, все делать в свое время – не дожидаясь последнего момента. Хочешь предотвратить Апокалипсис? Тут постройка и тысячи церквей не поможет. Открою небольшую тайну – они мне на хрен не нужны.
Не верь дневному свету,
Не верь звезде ночей,
Не верь, что правда где-то,
Но верь любви моей.
Атеизм не повод для извинений. Напротив, им нужно гордиться, высоко держать голову, потому что атеизм практически всегда свидетельствует о независимом, здравом рассудке, или даже о здоровом рассудке.
Сострадания достойны жрецы. Они не видели и не слышали своего Бога. Они устали ждать его. И свою усталость они величают верой. Как много в их глазах и словах утомленности. И не хотят они принять то, что нет места во всей вселенной, где нет их Бога.
Я дала Генри эту книгу, чтобы у него было что-то, что должно быть у всех — надежда. Вера в то, что счастливый конец хотя бы возможен — это большая сила.
Вера — это тебе не кайф, вера — продукт страданий многих поколений, над верой трудиться надо тысячелетиями и ежедневно.