Поэзия — это и есть обнажение.
Слепой Гомер и нынешний поэт,
Безвестный, обездоленный изгнаньем,
Хранят один — неугасимый! — свет,
Владеют тем же драгоценным знаньем.
И черни, требующей новизны,
Он говорит: «Нет новизны. Есть мера,
А вы мне отвратительно смешны,
Как варвар, критикующий Гомера!»
Если долго сдержанные муки,
Накипев, под сердце подойдут,
Я пишу: рифмованные звуки
Нарушают мой обычный труд.
Всё ж они не хуже плоской прозы
И волнуют мягкие сердца,
Как внезапно хлынувшие слезы
С огорченного лица.
Мне говорят: «Смирись, поэт»,
Точнее: «Эк тебя заносит...»
Я огрызаюсь им в ответ:
Вам до меня и дела нет!
А за окном такая осень!
А за окном такая жизнь,
Что впору изойти стихами!
А по иному все сложись,
Тогда хоть под трамвай ложись,
Себя узнав в грядущем Хаме.
— Меня все злит. Меня все злят, — едва сдерживаясь, выдохнула я.
— Приказать, чтобы они ушли?
— Лучше найди тихую спокойную комнату, где не будет ни одной кланяющейся вампирской морды!
Я ломаю строку, между тьмой разрываюсь и светом,
Мне вовек не избыть возвышающей душу мечты,
Что никто не дерзнёт прозываться поэтом,
Не постигнув величья дарованной нам красоты.
В голых рощах веял холод...
Ты светился меж сухих,
Мертвых листьев... Я был молод,
Я слагал свой первый стих -
И навек сроднился с чистой
Молодой моей душой
Влажно — свежий, водянистый,
Кисловатый запах твой!
Свои стихи пишу с трудом,
Перевожу чужие.
А перевод — нелегкий труд.
Весь день чужие мысли прут
В мозги мои тугие.
— Стихи хорошие, но прочли вы их скверно.
— Вам видней...
— Еще бы.
— Правда, друзья утверждают, что я хорошо читаю.
— Они вам льстят. Вы читаете отвратительно.
Cлайд с цитатой